Этот паренёк был таким ярым служителем «нового чудного мира», что зарегистрировался в Новой Церкви, Неохристианской Церкви, подал документы на зачисление в послушники Культа Конституции и смог пойти на услужение ещё десятку самых различных движений и общин.
Но самое главное, суть идеологического раздора заключилась в том, что Джон был одним из главных сторонников движения образования Муниципальной Студенческой Республики, которая, как представлялась «будет отражать интересы, и что самое главное Права и Свободы всего студенческого сообщества, позволяя ему участвовать в управлении ВУЗом, что соответственно является делом свободы и демократии».
Лютер понимал, что образование «Студенческой Республики» приведёт к полному ужасу свободного мира, который теперь будет плескаться и в институте, став доедать всех тех, кто раньше был защищён Корпорацией от тех «монстров», что самодовольно кличут себя «субъектами гражданского общества».
Но сейчас Лютер мог просто выдохнуть и не о чём не беспокоиться. Глава института стойко держится, отклоняя все несуразные предложения и строго следуя курсу, утверждённого Компанией.
Юноша как можно быстрее взобрался на собственный этаж. Там его ждали все его знакомые одногрупники, но больше всего он был рад видеть своих друзей, с которыми сдружился: Ансуа, Жебера и, конечно же, Амалию.
Лютер скорее обращал внимание на них, нежели на остальных знакомых, попросту пропуская их взглядом, не смотря даже на их одежду. Ансуа в этот раз принарядился, набросив на себя, ставший сейчас очень редким, светло-голубой пиджак, такие же брюки, светлую рубашку и аккуратные, начищенные до блеска туфли. Жебер нарядился в свой привычный классический костюм. Но больше всего внимания Лютер обращал внимания на девушку, которая обворожила своим видом его взгляд и разум. Несмотря на то, что на Амалии одета примерно обычная одежда, вроде банальных джинсов, зимних ботинок и простецкой кофты, совершенно незамудрённой синеватой расцветки.
Но, несмотря на это Лютер продолжал смотреть в глаза девушки, словно нашёл в них нечто ценное, стоящие смысла его жизни. Он, боясь смущения, при приветствии Ансуа и Жебера не обратил внимания на девушку, но когда пришёл черёд поздороваться с ней, то приковался взглядом к ней и даже как-то неумело попытался сделать комплимент, когда она улыбнулась: