– Все льстите, – улыбнулась Таня, – мы работаем по сменам – два через два. Но за комплимент спасибо. Есть какие-то проблемы?
– Хотелось бы поговорить с Солониным. Надеюсь, он поправляется?
– Да, серьезных повреждений, к счастью, не было. Кстати, главврач вчера распорядился поместить его в отдельную палату, так что теперь за ним у нас особый уход.
– С чего это вдруг? – присвистнул я. – Он же вроде бы не заразный. За что такая честь?
– Ну, не знаю, – смущенно сказала Таня. – К нему вчера много посетителей приходило. Ваш замполит был, потом еще ваш комдив приезжал. Он еще долго с главврачом беседовал. Главврач и распорядился поместить Солонина в отдельную палату. Тем более, больных сейчас немного. Почему бы и нет?
– И правда. Наконец-то мы поворачиваемся лицом к нашим больным. И где же он теперь?
– Последняя дверь справа по коридору.
– Спасибо, Танечка. Вы – сама любезность.
Сделав воздушный поцелуй, я устремился в палату больного.
– Привет, Сергей! Определенно идешь на поправку семимильными шагами. Держи пакет соку. Был только яблочный. Противопоказаний нет?
– Никак нет. – Солонин улыбнулся, поднимаясь с койки. – Только не стоило бы. Здесь кормят лучше, чем в части. Даже уходить не хочется.
– Об уходе пока еще думать рано, тебе врачи еще недельку пребывания здесь отмерили, так что отдыхай. А чего это тебя вдруг отдельно поместили? Храпишь громко?
– Да не знаю я. Мне с ребятами вообще-то лучше было. Тут скучно одному, а ходить свободно в другие палаты не разрешают.
– А как же так получилось, что ты бумагу о снятии претензий с Якушева написал? Неделю назад ты же мне сам говорил про зло, которое должно быть наказано.
Солонин потупился.
– Товарищ майор, Вы только не подумайте, что они меня купили. Замполит мне отпуск на 10 суток пообещал. Вот думал я об этом. Ну, посадят Якушева. Вообще-то ему в тюрьме место, а не в дисбате. Вы просто не знаете всего, что тогда на самом деле было. Он с парой своих дружков тогда долго надо мной издевался. Они меня за руки держали, чтобы я сдачи дать не мог, а он бил. Бил так, чтобы следов не оставалось. Но я в школе борьбой занимался. Вот я изловчился, выкрутился и одному из них руку вывернул на болевой прием. Тот заорал от боли, а Якушев тогда озверел и бросился бить меня изо всей силы с обеих рук. Но промахнулся и в стену рукой попал. Правда, до этого он раз 5 не промахнулся… Он потом ещё мне грозил, что, если я что кому скажу, то бить он меня уже не будет, а впердолит во все дырки, которые на мне найдет.