Зина подула на пальцы, и ее взгляд коснулся электронных часов, которые также расположились на столе и дублировали показания больших настенных за ее спиной. Циферблат у них был темно-красным, и между часами и минутами монотонно прыгали две точки. И эти часы, как и те что на стене, показывали сейчас точное московское время – без пяти минут десять.
Снова зазвонил телефон, и кончик секундной стрелки на большом круге циферблата настенных часов, который двигался с неизменяемой скоростью, пересек отсечку напротив арабской цифры восемь.
На электронном табло будильника цифры выстроились в последовательность 08:55, и в комнате резко заиграла музыка. Играли джазовую композицию на радиостанции, которую Григорий Сертыщев настроил накануне вечером перед сном.
Просыпаться под будильник, как и всегда, было неприятно. Прерывание связки естественных процессов во сне не доставляло Грише больших радостей, только если в отдельных редких случаях, которые бывают в периоды значимых ожиданий или во время кошмаров.
Когда будильник вырвал его из сна за пять минут до того, как наступит ровно девять часов утра по Москве, что-то волнительное и неопределенное кольнуло его в самое сознание, в тот самый миг, когда еще происходит идентификация собственного местоположения в реальности. Или, как говорят в таких случаях, появилось нехорошее предчувствие. Конечно, когда вечером Григорий выставлял цифры будильника, он нарочно оставил себе несколько дополнительных минут в надежде сделать пробуждение плавным и перетекать, смешиваясь с настоящим, аккуратно, чтобы не повредить осознание гармоничного существования, да еще и успеть провести быстрый анализ сюжетной линии сна с прошедшими переживаниями.
Но, как бы то ни было, Григорий быстро слился с окружающей действительностью и принял на диване вынужденное положение сидя, свесив ноги в синих носках. Глаза были еще закрыты, и он настраивался на предстоящий день.
– Доброе утро!
Григорий дернулся. Что-то скрипнуло и треснуло в его голове. Он повернулся и увидел в кресле, которое стояло справа в метре от дивана около окна, огромного зеленного крокодила. Тот вполне умещался себе полностью в кресле и сидел так, что одними задними лапами упирался в сидение возле боковых подлокотников, а вторыми держал утреннею газету, которая из-за яркой цветовой палитры больших заголовков с изобилием пошлой рекламы явно отдавала дешевой бульварщиной.