– Что тебе говорил отец? – Глаза Люси загорелись любопытством.
– Мы обязаны подчиняться Большим людям, если хотим сохранить свои жизни. Он хотел, чтобы я смогла зажечь звезду в небе.
– Что это значит? – усмехнулась сестра.
– Отец говорил, что каждая звезда – это бесконечность. Если я стану последовательницей Больших людей, то смогу создать собственную бесконечность.
– Лина, – я положила руку на плечо девочки и почувствовала, как ей захотелось кому-то довериться, – ведь неважно, что хотел твой отец. Важно то, чего хочешь ты.
– Я хочу поступить правильно, – взволнованно ответила она. – Что, если, ослушавшись указаний отца, я поступлю неправильно?
– А кто знает, что правильно для тебя? Лина, это ведь твоя жизнь. Даже те, кто нас любит и желает нам добра, порой ошибаются в том, что для нас лучше. Просто потому, что твоими глазами на мир больше никто не смотрит.
– Не стоило сегодня ничего делать, когда нас попросили записать воспоминания в тетради. Я чувствую, что-то пошло не так, – послышался обеспокоенный голос Люси. – Все, о чем мы сегодня писали, стерлось из моей памяти навсегда.
Мы с сестрой грустно переглянулись, и в моей голове тут же возникла ужасная мысль.
– Если мы не будем пытаться бороться с этим, вскоре каждая из нас забудет даже собственное имя. Большие люди этого и ждут.
– Но какой смысл от наших жизней, если мы не будем осознавать самих себя? – У Люси был как никогда испуганный взгляд.
– У Больших людей определенно есть цель. – Голос Лины прозвучал твердо и решительно. – Наши жизни им необходимы для личной выгоды. У них на нас планы. Пустые головы наивных детишек как нельзя лучше реализуют их цели. Они пользуются детской наивностью – ведь обхитрить ребенка куда проще, чем зрелого человека с осознанием собственной сущности.
– А что, если они просто хотят нам помочь? – Люся не оставляла надежд.
– Мне тоже было бы проще так думать.
Глава 7. Благородная сила
В комнате вожатой было душно и мрачно. Тусклые керосиновые лампы заполнили углы комнаты. Благовония защекотали ноздри, но затем я распробовала приятные и интересные тонкие нотки муската.
Тринадцать приветливо встретила меня и усадила в мягкое кресло. Любезно предложив мне чаю и проигнорировав отказ, она начала насыпать заварку в сито и наливать в чашку кипяток.
Ее пальцы судорожно хватались за предметы и почему-то дрожали, словно внутри девушки было мрачно и холодно. Мой взгляд привлекла белая марлевая повязка вокруг ее среднего пальца. С нее постоянно сыпались распустившиеся ниточки, и двигать пальцем Тринадцать явно было неудобно.