Один мой друг стал ящиком. Ящиком из светло-коричневого дерева. Узнав это, я поморгал и хлопнул себя по затылку: не в первый раз он пытается покончить со своей формой и наполнением, и сейчас удача благоволила ему. Ящик из моего друга получился невысокий, но вполне надежный: его стенки никак не реагируют на мои похлопывания.
Думаю, моей спине было бы удобно опираться о внутреннюю поверхность ящика. Моя спина – такая же полуплоскость меня, как этот ящик, подставляющий свою плоскость подо всё.
Мой друг превратился в ящик. Можно с полной уверенностью сказать: он достиг успеха, поскольку всю жизнь стремился именно к этой своей форме. Теперь мой друг существует в форме большого ящика, который можно куда угодно передвинуть. Он – ящик, а значит, какая-то его часть должна открываться.
В принципе в моём друге можно открыть какую угодно сторону: правую, левую, а может быть, все разом. Я так и сделал – открыл правую сторону и заглянул внутрь, сколько же плоскостей и углов в нём!
О чём мой друг обычно думает? Теперь он обязан думать о хранении в себе пыли. Сколько пыли в нём может скопиться, и что с этой пылью делать потом? Понятно, что удалять, но каким способом? Мало просто тряпкой протирать внутри. Самое занимательное в моём друге теперь – углы и плоскости, но, может быть, и пустота, и редкая пыль.
Мой друг жил, чтобы найти материал, который сгодился бы для ящика, – и в итоге сам превратился в него.
Строки
У меня есть записная книжка, и каждый день я пытаюсь в нее что-нибудь записать. Каждый божий день я старательно вкладываю в предложения идею. При этом в моей записной книжке всё еще много пустых строк, потому что я сразу же стираю написанное. Меня не удовлетворяет идея того, что я записываю сбивчивым и немного неровным почерком.
Мне впору давно называть себя укладчиком путей и дорог. Но прокладываю я пути и дороги иного толка. Я прокладываю смысловые пути и дороги между пустыми строками на страницах записной книжки. Однако всякий раз моя идея уводит меня и мое перо то вправо, то влево.
Подъём и падение
(О многозначительности)
Я заметил, что постоянно застреваю где-то посередине между подъемом и падением. Прежде всё было по-другому: раньше я застревал как среди лишь одних подъемов, так и только между сплошных падений.