– Ребята, извините, машина не поедет, мы сидим на покрышках.
– На каких ещё покрышках – я на сиденье сижу, – удивилась девушка, что занимала пассажирское место рядом со мной. Но шкафы поняли, в чём дело, сразу, видимо, не первый раз такое происходило.
– Валюш, а ты пересядь-ка к Людмилке, – предложил хохотун и вылез из салона. Поменявшись местами с подругой, он оказался рядом со мной. Он всё ещё ухмылялся, глядя на меня, и вдруг сказал:
– Не ссы, мы сегодня не работаем, у нас сегодня выходной, – и вновь коротко рассмеялся. Я понял, что убивать меня будут не сейчас. Но сказать, что мне стало от этого много легче, я не могу.
– Куда ехать? – безнадёжно спросил я.
– Да езжай вперёд, – ухмыльнулся хохотун. – А там разберёмся.
Я собрался с силами и осторожно тронул машину. Ехать пришлось медленно, так как на каждой выбоине, когда автомобиль просаживался, слышалось и ощущалось трение колёсной арки о протекторы. Задний шкаф ткнул меня в плечо:
– Ну ты чего плетёшься?
Однако хохотун, полуобернувшись, осадил его.
– Андрюха, мы катаемся, дыши себе спокойно, – он заметил мои самодельные визитки в монетоприёмнике и вытащил одну. – Так, Алексей, значит? Алексей, Алёшенька, сынок… Что, Лёша, боишься нас? – Он опять хохотнул и засунул визитку себе в карман кожаного пиджака.
Я боялся до отупения. Но тут меня что-то торкнуло, и я героически произнёс:
– Устал уже бояться. Не первый день извозом занимаюсь.
И тут меня, видимо – от безнадёжности, действительно отпустило. То ли это было заметно, то ли мужику понравился мой ответ, но он вновь коротко хохотнул и шлёпнул меня огромной своей лапищей по беззащитному плечу:
– Молоток, братан! Меня Димон зовут, хотя ребята Демоном кличут. Ты не дрейфь, считай, пока ты нас везёшь – тебе везёт.
Философ, блин! Но главное – я действительно успокоился и даже перестал воспринимать своих опасных клиентов как что-то угрожающее. Я уже автоматически выполнял их указания, когда они говорили, куда свернуть, и заезжал в какие-то тёмные во всех смыслах углы – угрюмые деревни с коттеджами за высокими заборами или старенькие подмосковные дворы с кое-где освещёнными окнами облупленных двух- или трёхэтажек. Мужики выходили, то один, то другой, то оба сразу, оставляя женщин одних со мной. При первой такой остановке я очень напрягся, не зная, чего ждать, но потом пообвыкся и даже чего-то пытался шутить, когда оставался наедине с подругами моих бандюганов.