Хозяин кошки, персонаж по имени Кевин (!)>17 ,“любил говорить: Когда настанет Судный день и я предстану перед Великим Судией, я скажу: «Погодите-ка минутку», а потом вытащу из-за пазухи свою дохлую кошку. «Как вы объясните это?» – спрошу я его.” “Для Кевина кошка – символ всего, что он не понимает в этом мире” (Филипп Дик Киндред, Валис). Во втором романе, “Всевышнее Вторжение”, сбитый машиной пёс оказывается не менее как символом апокалипсиса, божьего суда и божьих же законов.
Его судьба становится аргументом в спорах высших сил.
“Я бы хотела, чтобы ты вспомнил, как этот пёс показал тебе Путь. (адресатом выступает ветхозаветный бог – прим. авт.) Это путь сострадания, самый достойный изо всех, и я не думаю, что ты горишь неподдельным состраданием, правда, не думаю. (…) Ты пришёл с мечом, и миллионы умрут; это будет умирающий пёс, повторённый миллионы раз. Ты плакал по этому псу, ты плакал по своей матери и даже по Велиалу, но я скажу тебе, если ты хочешь отереть всякую слезу с очей их, как сказано в Писании, уходи и оставь этот мир в покое, потому что всё его зло, то, что ты именуешь «Велиалом» и своим «Противником», есть лишь некая иллюзия. Здешние люди совсем не плохи, и весь этот мир совсем не плох. Не иди на него войной, а поднеси ему цветы.”
Думаю это вполне объясняет и значение кота Гайнана и того, что Рубедо и Нигредо взяли себе его имя – одно на двоих. Так Такахаси ответил на вопрос, поставленный Диком. Ответ его, в общем, оказался банален – увековечить память погибшего, сделать так, чтобы смерть его не была понапрасну. Кот Гайнан так много значил для Джуниора и Нигредо потому, что его гибель стала их спасением. Джуниор устыдился, справился со своим страхом и решился вернуться в шестиугольную комнату – спасать Альбедо.
“Путник, главу преклони у придорожной канавы
И возвести всему миру: пёс как спартанец погиб”
Должно быть, и кот Гайнан погиб как спартанец, если это подвигло Рубедо на подвиг.
У Дика во Всевышнем Вторжении подчёркивается мужество пса, принимающего свою смерть, как естественную часть мироздания, обусловленного божьим законом.
“– Если ты Бог, исцели меня.
– Но ты же подвластен закону.
– Ты не Бог.
– Бог возжелал этот закон.
– Вот ты сам всё и сказал, сам и ответил на свой вопрос. А теперь дай мне умереть” (Всевышнее Вторжение)