Я помотала головой, стряхивая наваждение:
– Не надо.
Внезапно встал Тима, который, казалось, вообще меня не замечал.
– Я сам провожу.
Другие завозмущались:
– Нет, а почему это ты? Самый умный?
– Вечно сливки снимает!
У него необыкновенные светло-карие, теплые глаза. Сама радужка вокруг зрачка цвета расплавленного золота и рисунком напоминает лучики, устремленные к темному ободку радужки.
Я ухватила Тиму под руку и прошептала:
– Проводи!
Мы уходили под разочарованное «у-у-у» парней, но мне было все равно, я слышала лишь бешеный стук своего сердца. Искала в панике тему для разговора и не нашла ничего умнее, чем сказать:
– Видел, в гнездо на водонапорной башне у вокзала прилетел аист?
Тима усмехнулся:
– С каких пор, Ева, тебя интересуют аисты?
Я беспечно рассмеялась – ну, насколько смогла выдавить из себя беспечность. Ситуация интересная. Он бросил меня, сказал, не любит и что все это – что «все», до сих пор не знаю – ему не нужно. А сейчас провожает.
Мы подошли к моему дому. Никогда еще расстояние от остановки до калитки не казалось мне таким ничтожно коротким.
– Тим, – задержала я руку у него на локте, – а чего ты провожать меня пошел?
Я ждала услышать что угодно, но только не это.
Он глянул на гараж и спросил:
– А Полина дома? Мне свечка нужна для мотоцикла, у твоей сестры в гараже валялась подходящая. Магазины закрыты уже, вот я и подумал…
– Тим, – перебила я. Наши взгляды встретились, и я выпалила: – Это правда, что ты поцеловал Полину?
Он молчал, опустив глаза, так долго, что ответ уже не требовался. Я уперлась спиной в калитку, чтобы не упасть.
– Да что вы все в ней нашли? – пробормотала я.
И снова ответа не получила. Тима промолвил:
– Я пойду.
Тогда я, хлопнув калиткой, бросилась на участок, быстро зашагала к дому. Перед глазами все расплывалось от навернувшихся слез. Из гаража мне наперерез выскочила сестра, она что-то говорила, кажется, спрашивала, как погуляла, но я оттолкнула ее и, бросив: «Уйди!», убежала в дом.
Майя
Что-то было не так, я чувствовала. За столом царила тишина. Плохое я заподозрила, когда Ева перед завтраком вынула из холодильника лишь три кубика льда из отвара ромашки, чтобы протирать лицо для идеальной кожи. Кубики были для нее, меня и мамы. Я спросила: «А Полине?»
«Она и так у нас – хоть куда! – хмуро заявила Ева. – Ей не нужно!»