От холода в ее голосе мне самой стало неуютно. Но Полину это не напугало. Сморщив нос, она бросила:
– Наблюдай, как я пойду гулять!
И направилась в прихожую.
Поля накинула куртку и вышла во двор. Я устало подперла голову рукой и вяло сказала:
– Да уж, глупо было думать, что она послушается. Ей же не пять лет.
Ева о чем-то сосредоточенно думала. Потом процедила:
– Она будет слушаться, – и вышла из кухни.
Я прибрала на столе, потом решила посмотреть, не случилась ли драка. И пожалела, что не пошла за Евой сразу. Из гаража доносились дикие вопли.
Добежав до дверей, я увидела ужасную картину. Ева молотком крушила машину, а младшая сестра бегала за ней и умоляла остановиться.
– Хватит! – крикнула я.
Руки Евы с молотком замерли в воздухе. Полина плакала, прикасаясь к вмятинам с облупившейся краской, оставшимся после ударов молотка. Было разбито лобовое стекло, отломана ручка задней двери и правое зеркало, по кузову – куча вмятин.
– Хватит, – спокойнее повторила я. – Она все поняла, правда, Полина?
Девочка молчала. Ева насмешливо улыбнулась и, откинув молоток в сторону, взяла гвоздь.
– Да ничего она не поняла, – обронила она. – Но поймет.
И принялась царапать на бампере гвоздем.
– Ева, не надо, – попросила я. Это уже был явный перебор.
Сестра лишь улыбнулась. А Полина внезапно кинулась на нее и с силой оттолкнула. Ева едва устояла на каблуках. Полина схватила гаечный ключ и выставила перед собой:
– Только подойди еще к моей машине!
Я шагнула к Еве и, обняв ее за плечи, сухо сказала:
– Мы уходим, а ты подумай о своем поведении, Полина.
Мой взгляд упал на бампер, где гвоздем было нацарапано: «МАЛЕНЬКАЯ ШЛЮ…» Ева не успела дописать, но и так было все ясно. Зря она это… Если маме и наплевать на отцовскую машину, то надпись ей явно не понравится.
Уже в дверях нас догнали слова Полины:
– Вы пожалеете!
Ева обернулась:
– Не угрожай нам! Козявка, что ты можешь против нас?
И в самом деле – что она может? Мама вся в хозяйстве, в наши дела особо не лезет, отец – за тридевять земель. Конечно, нам стоило быть мягче. Следовало использовать другой метод – не насилия, а игнора, но что сделано, то сделано. Да и Полине надо поучиться уважению к старшим. И я добавила:
– С сестрами надо дружить, Полина! Надеюсь, ты это поймешь. Мы любим тебя и беспокоимся о тебе.
Мы закрыли за собой дверь. Я слышала, что Полина плачет, и у меня сердце разрывалось от того, как мы с ней поступили, но я не вернулась в гараж. Мы с Евой пошли ко мне в комнату. Она никак не могла успокоиться, ходила от стены до стены туда-сюда и накручивала себя еще больше.