– А в собак-то зачем стрелять?
– Затем, что приказ.
– Люди хуже собак.
– В людей стрелять приказа нет. Только в массовые скопления и в случае угрозы.
– Собачья работа у нас.
– Задолбал. Сиди, смотри кино.
* * *
За металлическими ставнями полоски света, ныряя в них, мы попадаем в просторное помещение со множеством комнат, где много смеха, шума, платьев, и сквозь беспечную болтовню едва пробивается заведенное каким-то хипстером Blue Sunday Билли Холидей.
Двое молодых людей с шарфами под горлом на майках под пиджаками обсуждают у стойки бара проблемы вампиризма:
– Так-то, если вампиры – геи, они должны пользоваться айфонами!
– Почему это вампиры – геи?
– Стильно выглядят, стильно одеваются, ходят в черном, спят днем. Конечно, геи!
– Занимаются искусством…
– Любят кожу, латекс…
– И вообще сосут.
Дружный гогот. Мимо проходит давешний брюнет, останавливается, весело смотрит одному из спорщиков в глаза, и тот перестает смеяться. Следом и второй.
– Да, – задумчиво говорит брюнет, – но зомби им милей, чем кровопийца… Время не подскажете? У меня айфон сдох.
* * *
– Может, вы меня все-таки выпустите? Але! Молодой челове-ек! – женщина с сокрушительной улыбкой подходит к стеклянной будке охранника. Тот устало, уже в который, видимо, раз, повторяет:
– Женщина. Я же вам говорил, комендантский час, поторапливайтесь. Вы меня слушали? Не слушали. Теперь я вас не слушаю.
– Вы думаете, мне охота с вами до утра тут торчать?
– Я не знаю, что вам охота, и мне неинтересно.
– А если я вам тут разнесу сейчас все?
– Разносите. Приедет полиция. Я скажу, что вы пытались выйти на улицу после комендантского часа. Дальше знаете, что будет.
– Ну пожалуйста, выпустите меня. У меня машина вон там стоит. Ну пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста. Я сразу же – вот так – быстренько! – уеду! И никто не увидит! А?! Ну меня дома жду-у-ут!!!
Охранник начинает колебаться.
***
Деликатно утирая рот платочком, брюнет выходит из мужского туалета и с ходу цепляется к компании девочек слегка за тридцать, вклинивается в стайку, улыбается одной, прижимается к другой, исчезает в отдалении, весь такой обласканный вниманием дам.
В туалет заглядывает нерусскоговорящая уборщица. Видит два трупа с вязаными шарфами на шеях на майках под пиджаками. Усатые губы уборщицы недовольно шевелятся. Она беззвучно закрывает дверь и, переваливаясь, отправляется в подсобку переодеваться.