– Как-то встретил Люду за кулисами. Поздоровался, а она прошипела: “Ненавижу!” – “Значит, любишь”, – ответил я, – признавался Иосиф Давыдович.
Но это мы чуть отвлеклись от темы. Так вот, Людмила Марковна, став женой знаменитого певца, не смогла смириться с присутствием в их семейной жизни его близких родственников. Паре пришлось уехать из квартиры на Проспекте мира в квартиру, принадлежавшую актрисе. Известно, что Людмила Марковна не хотела общаться с родителями Кобзона, и контакта у них не получилось.
Но вернемся к периоду, когда троица прибыла из Днепропетровска, чтобы обосноваться в московской квартире советской знаменитости. И увидим, какому стрессу был подвергнут не только Иосиф Кобзон, но и его отчим, уважительно прозываемый «батя».
«Приехала мама. Приехал отчим. Приехала сестра. И наступили для меня каторжные дни, потому что я любил их, но понимал, что я не знаю, что делать. К счастью, нашлись находчивые друзья и говорят, что надо разводить маму с папой и мать, как одинокую, прописать к себе, а из Днепропетровска, из нотариата, сделать справку, что там у нее никого нет и по старости лет она нуждается в опеке. Хотя оставались еще родной брат и два двоюродных брата. Ну, в общем, родня там была. А маме было всего 60 лет. Ну и… я начал действовать. А отец, отчим, все никак не мог понять, почему я хочу их развести. Он думал, что на старости лет я хочу от него избавиться. “До чего я дожил?” – плакал он. Это была для него настоящая трагедия, хотя я убеждал его: “Батя, ну ты что? С ума сошел… так думать? Все это формально”. – “Как формально?” – не верил он. “Да так, что без этого не пропишут вас в Москве. И все. Что вы тогда делать будете?” – не унимался я. А он спрашивал: “Как не пропишут? Ты ведь наш сын?” Долго я убеждал его: “Не волнуйся ты! Ты, как живешь здесь, так и будешь жить всегда…” Были совершенно жуткие сцены. Но… мне все-таки удалось развести мать с отцом и привезти из Днепропетровска справку, добытую, конечно, левым путем, о том, что мама у меня одинокая. Так маму я прописал к себе. А в Пушкино, в Московской области, где у меня живет старший брат, мы прописали батю. Однако… то ли все это на него плохо подействовало, то ли силы были уже не те, но через 3 года, в 1970 году, его не стало, хотя мы все его так любили… Любили, как самого родного человека…»