Дашка потрогала его рубаху.
– Гольдберг, без паники. Ты сухой, как младенец в подгузниках фирмы «Хаггис». – Она отправилась на кухню. – Сварганить, что ли, яичницу с ветчиной?
– И побольше! – откликнулся я.
Илья меж тем удивленно себя ощупывал.
– Только что был мокрым до нитки… – Он погрозил мне пальцем. – Мангустовские штучки!
Я поклонился.
– Не могу позволить, чтобы ты затопил мою квартиру.
– Резонно, – согласился Илья. – Не хочешь поработать в прачечной вместо сушилки?
– Подумаю. – Я подошел к окну. Здесь. В Москве, дождя не было. В стеклах дома напротив отражалось заходящее солнце. А во дворе, между красным «москвичом» и желтым такси, топтался здоровяк Серега с капитаном Сычовой. Рахмахивая увесистой сумкой, Светлана темпераментно что-то вдалбливала своему партнеру. Тот вяло ей возражал. – Прямо напасть какая-то! – вырвалось у меня.
– В смысле? – уточнил за моей спиной Илья.
Тут с кухни донесся Дашкин голос:
– Гольдберг, освободи стол от своих закорючек! Присесть, блин, негде!
Илья метнулся на кухню.
– Ешь стоя! Молодая еще!
Воцарилась как бы тишина. Жена позвякивала посудой, Илья, видимо, складывал свои листы в папку. А во дворе капитан Сычова с малахольным Серегой обшаривали глазами окна нашего дома. Так и тянуло крикнуть им «ку-ку». К счастью, Дашка позвала обедать.
Мы сели за кухонный стол. Голод я чувствовал зверский, поэтому с хорошей скоростью молотил все подряд. Даша ела с аппетитом, но умеренно и благородно. А сытый Илья клевал, как птичка, просто за компанию. Ну и, разумеется, ему хотелось почесать язык.
– Кстати, Дуська, как ты нашла своего благоверного в кафе «Амброзия»?
– С бабой на коленях, – отрапортовала Дашка. – При всем честном народе. Срывал, так сказать, апплодисменты.
Прыснув, я чуть не подавился ветчиной. Илья похлопал меня по спине.
– Следовало ожидать, – изрек он с трагической миной. – Я говорил ему: «Веди себя прилично. Жена уехала на три недели…»
– Вот и соврал, – ввернул я, хлебнув минералки.
Илья сурово на меня взглянул.
– Не перебивай: опять подавишься. «Веди себя прилично, – говорил я. – Сиди себе, рисуй мускулистых придурков… то есть, пардон, свой автопортрет…»
Я хлопнул по столу и пригрозил:
Превращу-ка я Илюшку
в бородатую лягушку.
– О-о! – распахнула глаза Дашка. – Будем осваивать поэзию?
Илья хмыкнул.