– С криминалом я никаким боком.
– …и которого все московские группировки за версту обходят? Что бы это значило, по-твоему?
Я пожал плечами.
– Мало ли. Может, французский язык их разочаровал. Ведь научно-техническая литература теперь, в основном, на английском.
– Угу, давай, ломай комедию. – Хлебнув воды из бутыли, она отодвинула опустевшую тарелку и, похоже, ощутила прилив сил. – Повторяю вопрос: где ты был в субботу с шести до девяти вечера?
– Дома. Занимался живописью.
– Кто подтвердит?
– Жена.
– Плохо. Такое алиби псу под хвост.
– Иного, простите, не заготовил. – Я сложил грязную посуду в раковину. – Может, скажете, что я натворил?
Капитан Сычова сидела на табурете, смотрела мне в лицо, и в серых глазах ее мелькнула нерешительность. Наконец, после явной внутренней борьбы, она проговорила:
– Ювелирные магазины, филиалы «Сбербанка», пункты обмена валют – девять ограблений за два месяца. После каждого ограбления трупы, всего набралось пятнадцать. Убивают без оружия, каким-нибудь приемом каратэ: перелом шейных позвонков, удар в переносицу, рассечение пальцами тканей живота с вырыванием печени… Число налетчиков варьирует от трех до шести. На лицах колпаки из газет с прорезями для глаз. После налета на груди одного из убитых непременно лежит открытка с изображением букета роз. На обратной стороне открытки одна лишь фраза: «Я вас люблю». И подпись: «Француз».
Она умолкла, пристлаьно глядя мне в глаза и держа руку в сумке.
Меня словно по голове шарахнули, и мысли мои заскакали, как очумелые кони. Но лишь одна мысль, опередив все остальные, обрела словесное выражение:
– То есть ты, кретинка чертова, подозревая, что я… Господи! Ты приперлась ко мне в логово, чтобы… Чтобы что?! К совести моей воззвать?! Уговорить на явку с повинной?!.. Да не держись ты за свое табельное оружие! Был бы я тем Французом, где б тебя искать?!
«Кретинку» она скушала не сморгнув, руку от пистолета убрала и сказала:
– Если ты тот Француз, я зарою тебя, как собаку. У меня черный пояс каратэ, и мне все по барабану. Такая тварь по земле гулять не должна.
Хотелось надавать ей оплеух. Не за подозрения на мой счет, разумеется, а за тупую самоуверенность.
– Светик мой, – сказал я, – несмотря на пояс по каратэ, сегодня вас чуть не угрохали.
Ее серые глаза блеснули сталью.