Мой контроль слетел, как будто его и не было. Императорский род
славился своими воинами, которые даже со смертельными ранами могли
сражаться еще несколько суток кряду.
Берсеркеры – вот кем мы были, пока не взошли на трон. Накатившая
на меня волна ярости мгновенно смела атаку противника. Я ощутил,
как моя ПСИ возросла в десятки раз. Сила наполнила меня до самых
краев. Я чувствовал, что могу всё, но нужно мне было лишь одно.
Где ты? Покажись, враг мой!
И я увидел. Единственная в этой системе планета, где могла бы
быть жизнь. Первичное сканирование показало, что, возможно, она
пригодна к заселению, но на самой планете не была зафиксирована
техногенная активность.
Я увидел-почувствовал тонкий луч ПСИ, пронесшийся по пустынному
космосу прямо с этой планеты. Ощутил, как волна ПСИ становится еще
мощнее, и понял, что даже дарующая силу ярость тут мне не
поможет.
Значит, нужно уничтожить источник, откуда идет атака.
- Императорский доступ, - сорвались слова с моих высохших и
растрескавшихся до крови губ. – Кварковая бомба, цель – третья
планета. Запуск...
Мощнейшее оружие, придуманное в последние годы войны. То, что
уничтожает целые планеты, превращая их в кварковую пыль. На корабле
была лишь одна такая бомба, которую мог запустить только я. И я
запустил её.
Нацеливание заняло сотые доли секунды, после чего бомба была
запущена сквозь подпространство. За мгновения она оказалась на
планете и взорвалась примерно в том месте, откуда шла атака.
Не было чудовищного взрыва или других эффектных спецэффектов.
Но, глядя на планету, можно было заметить, как по её поверхности
проносится странная серая волна, раскрашивая всё за собой в серый
цвет.
Кварковый распад во всей красе. Атомы всей материи распадались
на простейшие частицы, которые и выглядели как серая пыль. Планета
уже была мертва, и спустя минуту я ощутил, как атака на меня
прекратилась.
Вражеская ПСИ ослабла и исчезла, а я облегченно выдохнул.
ПАДИ ЖЕ ВО МРАК И
ОТЧАЯНИЕ!
Внезапно меня накрыло облако вражеского ПСИ. Атака смяла все мои
щиты, и сознание мгновенно уплыло в темноту.
Пробуждение было малоприятным. Голова просто раскалывалась, хотя
тело было вроде в норме.
Болит – значит живой. Вот только что-то было совсем не так.
Сейчас я лежал в лазарете, подключенный ко всевозможным датчикам
и оборудованию, поддерживающему тяжелых пациентов. Не успел я
нормально осмотреться, как до меня наконец-то дошло.