Данилов спустился в подвал.
Потыкался в запертые двери, не нашел ни одной открытой. И ни одной живой души тоже не нашел. Полный облом.
К этому моменту Данилов совершенно протрезвел.
Недоумение и растерянность уступили место азарту.
«Я найду их во что бы то ни стало», – решил Данилов и продолжил поиски.
Контрольный заход в раздевалку ничего не дал – одежда товарищей висела на месте.
Охранник при виде Данилова молча покачал головой – не было никого, мол.
Мужской и женский туалеты первого этажа были пусты, дверь поликлинического отделения заперта. Наплевав на условности, Данилов поднялся на лифте в гинекологическое отделение и спросил у обоих дежурных медсестер, не привезли ли к ним, конечно же по ошибке (нет, это не шутка – три человека пропали и впридачу кресло-каталка) мужчину из токсикореанимации.
Медсестры хором ответили, что не привозили, и посмотрели на Данилова с сочувствием, переходящим в сострадание – то ли передежурил доктор, то ли перепил, а может, и то, и другое разом.
«Чердак!» – вдруг осенило Данилова.
Действительно – как же мог он забыть про чердак?!
В подвале был, а на чердаке – нет. О том, как втащить на чердак кресло-каталку и зачем это делать, Данилов не подумал.
Оказалось, что он поднялся по лестнице только для того, чтобы толкнуть запертый люк и полюбоваться на полоску бумаги с круглой печатью, которой этот люк был опечатан. Судя по дате – три недели назад. Снова облом.
Данилов вспомнил о том, что надо бы позвонить матери. Тратиться на звонок по мобильному телефону не стал – позвонил из ближайшей ординаторской. Пришлось соврать, что остался на дежурстве.
– У тебя хоть есть чем перекусить? – спросила мать.
– Выше крыши, – заверил Данилов и, не дожидаясь дальнейших вопросов, дал отбой.
Дежурный врач флегматично пил чай.
– Скажите, а в вашем корпусе люди никогда не пропадали? – спросил Данилов.
– И не только в корпусе, – не поворачивая головы, ответил врач. – У нас по всей больнице люди пропадают…
Данилов насторожился.
– …Это ж не стационар, а помойная яма, трясина, – продолжил врач. – Попал сюда, значит – пропал.
Уже не выбраться. Вот я раньше работал в клинике гражданской авиации. Это ж небо и земля. Там – да, современный стационар во всем его великолепии…
Данилов тихо вышел из ординаторской и так же тихо закрыл за собой дверь. Врач все продолжал свой монолог, наверное не заметил, что остался без собеседника.