Дрогнули ее ресницы, когда девушка опустила взгляд. Посмотрела на его рот, тяжело дыша. Едва ли легче, чем дышал сейчас он сам.
И облизнула губы.
Все. Конец.
Звон и падающие в пустоту стальные звенья. Цепи самообладания с треском лопнули.
В ушах зазвенело. Перед глазами вспыхнули разноцветные пятна.
Дайрен резко придвинулся к фее, обхватывая ртом ту самую губу, по которой только что прошелся ее язычок. Жадно втягивая в себя, вылизывая и затем проникая, наконец, целиком в ее рот. Тяжело дыша, не помня себя.
И ее стон. Проклятье. Стон, вырвавшийся из груди, чуть не заставил его кончить прямо здесь. Стоя. Целуя ее мягкие демоновы губы.
Фея творила что-то ужасное, непонятное. Почему она не оттолкнула его? Почему испуганно, неуверенно подалась вперед, прижавшись к нему всем телом?
Ближе. Жестче.
Так хочется…
Почему открыла в ответ свой маленький ротик, беспокойными руками скользнув по его груди?
Он чувствовал каждое ее прикосновение болезненно резко. Как нож, вспарывающий кожу. Каждый едва касающийся пальчик, нервно вздрагивающий на его теле. Неуверенно поглаживающий мышцы, обводящий по кругу ключицы. Едва дотрагивающийся до шеи.
«Мрак… женщина, что ты делаешь?..» – метались в голове мысли, среди опустошающего безумия. Пожара. Пока Дайрен терзал губы феи все с большим и большим остервенением.
Сердце вот-вот остановится. Не сможет больше с сумасшедшей скоростью гонять огонь по венам. Просто выключится.
«Отодвинься, цветочек. Оттолкни. Проклятье, Арилейна…»
Захлебнулся дыханием. От маленьких пальчиков, скользнувших на затылок, зарывшихся в его волосах. Притянул ее ближе к себе, вдавил в свое тело.
«Почувствуй, что ты делаешь со мной. Почувствуй, цветочек…»
Его почти трясло. Каждая клеточка тела, до которой она дотрагивалась, теперь пылала. Возбуждала его.
И он проникал в маленький рот, глубже, снова внутрь. Жестко. На грани укусов. Вылизывая, касаясь горячего языка, двигающегося в ответ.
И все это вместо того чтобы отстраниться. Вспомнить, что перед ним фея. Не фуриянка. Тонкая талия, изящная шея, глаза, чуть заостренные к вискам. Бледная кожа, воздушные, легкие как утренний туман волосы.
Чужачка, дочь слабого народца, такая бесполезная, неправильная.
Такая вдруг нужная. Желанная.
«Оттолкни… Потому что я сам не могу…»
Он сходил с ума. Сходил с ума, почти рыча в ее губы, смешивая дыхание с ее стоном. Мечтая оказаться в ней в эту же секунду. Казалось, еще немного – и этот голод его просто убьет.