Нерешительность на лице.
Взял тарелку. Наколол кусок мяса. Отправил в рот. Зажевал. Смачно. С чувством. Матушка бы в обморок упала от манер.
– Держи, – протянул вторую вилку. Девчонка взяла с явным намерением использовать вместо оружия.
– Стынет, – пожаловался, отметая мысль о торчащей в боку вилке. Или в глазу. Если метать умеет. И поздравил себя с успехом, когда дикарка все же потянулась за едой.
Ела она быстро, но аккуратно, подставив ладонь, чтобы не капнуть на одежду. А ведь судя по виду – кожа, да кости – долго голодала. Однако характер… Стальной, н-да.
Ели молча. И лишь потом, когда тарелка опустела, а кувшин был почти допит, Ирлан произнес:
– Надумаешь бежать – дерхи не дадут.
Фыркнула. Отвернулась. Покосилась на вилку, но все же вернула ее на тарелку.
– Не спросишь почему?
Мотнула головой. Упрямая. Но Ирлану жизненно важно донести хоть что-то до этого «цветочка».
– Потому что мир снаружи один раз тебя чуть не убил. Дерхи это запомнили. И не допустят, чтобы ты опять попала в неприятности. Сами они тебя не смогут защитить против толпы. Умрут, да, но сил защитить не хватит. Потому со двора не выпустят. Попробуешь удрать – найдут по следу и меня приведут. От них не скроешься.
Зло сверкнула черными глазищами и ответила хриплым, от долгого молчания голосом:
– У тебя дурной ветер в голове, чужак. Слишком много глупостей.
Хмыкнул. Встал, отряхнул штаны от соломы. Улыбнулся беззаботно.
– Значит тебе достался самый дурной хозяин в Хайде, – и поздравил себя с победой, поймав растерянность в глазах покупки. Что что, а прилюдно назвать себя идиотом – неприемлемый поступок для местных.
Вышел, постоял, размышляя, не перевести ли девчонку в дом. Нет, пусть под присмотром дерхов будет. Он им больше доверяет.
Может, заложить двери сарая? На всякий случай. Потому как прав Жарк. Сбежит девчонка. Вот как окрепнет, так сразу и сбежит. И надо предупредить слугу, чтобы не болтал при ней на аргосском. Жарклан неплохой мужик, но с принципами. И принципы эти готов отстаивать даже с чужачкой. Наболтается по глупости до ножа в боку.
Выругался, вспомнив с досадой, что так и не спросил имени покупки. Н-да, глупо вышло. Ничего, завтра успеется.
На улице между тем стемнело. Здесь, на юге, сумерки не подкрадывались неспешно, ложась под ноги мягкими тенями, а падали завесой тьмы, за считанное время погружая мир в темноту.