Лёша детское отстранение воспринимает, как каприз, а мой ребёнок в вечном напряжении, когда Лёша нечасто, но все-таки рядом. Он говорил о семье… какая у нас с ним может получиться семья? А если — или даже когда — у нас появится общий ребёнок? На каких задворках его жизни будет Аня? Я, возможно, рассуждаю неправильно, но я не понимаю, как можно все это совместить, скрепить… да и что потом делать, если не получится, кому разгребать? Мне. Я уже сомневаюсь, что готова к этому. От Лёши в ответ на этот вопрос я весомого ничего не услышала.
Словно меж двух огней. Как мама говорила о себе…
Опускаю взгляд на свои руки. Мысли об отце с недавнего времени снова стали выжигать изнутри. Я знаю, что обманула его доверие. Что выросла не такой, какой он хотел меня видеть. Знаю. И знаю, почему он от меня отказался так легко. Я знаю, что оступилась, но для него этого оказалось достаточно. Он не желал видеть меня в своей жизни в дальнейшем. Ну что ж… если ему так проще, если ему так нужно, если так для него правильно… я сделала все, как он хотел.
— Конечная остановка! Состав дальше не идёт, просьба освободить вагоны.
Адам щурится, демонстрируя уверенную белозубую улыбку. Довольно быстро он отошел от смущения. Глушит двигатель и небрежным движением отстёгивает ремень безопасности.
Сама же я пытаюсь выпорхнуть из собственных мыслей. В последнее время они стали удушающими. А я не могу глотнуть свежего воздуха. Словно лечу в бездну, а имя ей — неизвестность. Меня это страшит, я запуталась, потому что решиться на что-то не в состоянии. А исправить свои ошибки не понимаю, как.
— Ты наконец с нами? — посмеивается надо мной.
— Прости, что-то задумалась.
— Тебе Лёха пару раз звонил, — вновь скалится, кивает на зажатый между пальцев телефон и сообщает Анюте, что вытащит ее. Вдруг снова смотрит на меня: — но я бы на твоём месте тоже такому не отвечал, — добивает неуместным сарказмом.
Опускаю взгляд. Телефон на беззвучном режиме. Поэтому я пропустила вызовы. Задумалась. А Адам все подмечает. Ещё и шутит на эту тему. Ну и ладно. Я ему как-нибудь обязательно отомщу, сейчас не до этого, внутри раздрай. Адам покидает салон и расстёгивает ремни пассажирского сидения.
— Я ему перезвоню, как буду одна, — замечаю вскользь, а Адам лишь вновь кривит губы в улыбке. Но после моего следующего замечания недовольный блеск темных глаз заставляет меня сдержать непрошеную улыбку. — А ты не паясничай.