Я глянул на эльфа, и поразился, пацан смотрел на волчицу, ну как
породистый такой эсэсовец-танкист из «Дас Рейх», на унтерменшен.
Мне вспомнился Рэм с его «Обыкновенным Фашизмом», когда немец,
высунувшись из башни танка смотрит свысока на ползущих в грязи
беженцев.
— Подожди, я сейчас подмоюсь, а ты пока, закрой глазки, открой
ротик.
Чернушка немедленно выгнула спинку и исполнила просимое.
Я сходил, за ведром, для водосвятия, налил прям в ризнице воды
из-под крана, и подойдя на четыре шага окотил Чернушку, с ног до
головы.
Было много воплей и визга, волчица юркнула за ближайшую колону,
и оттуда начала что-то тявкать по-своему. Явно показывая
недовольство. Волки не любят воду. Особенно холодную.
— На держи вытирайся и оденься по нормальному, — я ей кинул пару
крестильных полотенец, взятых в церковной лавке.
Это не грабёж и не святотатство, всё равно, когда Церковь падёт,
её обесчестят, а все иконы и утварь сожгут. Такова жизнь.
Восставшие всегда с этого начинают. Что здесь, что в моём мире.
— Ну зачем Хозяин, я же так хотела! — раз Чернушка вместо
обычного «Аауксель» говорит «Хозяин», значит злая как тысяча
чертей.
— То же мне нашла кого хотеть, старого пердуна под полтинник,
думай лучше о юном орочем члене. — я закинул удочку.
— О чём? Да где орк возьмётся?! Из-за колонны, немедленно
показалась мокрая мордашка волко-девки.
Глаза её и серая мордочка, излучали обиду, ну как же так,
Хозяин, я тебе сама себя предложила. Я, всё-таки Альфа,
бывшая, но Альфа, да я прошла через Лишение Воли и
понижение Статуса до Омеги, но я была Альфа, и
мою гордость все-таки не растоптали до конца. А ты обидел и
посмеялся надо мной.
Все бабы одинаковы, хоть в Волчьем мире, хоть в моём родном. Все
считают себя королевами, оказывающими несказанную честь мужикам,
одаряемым их вниманием.
Но не здесь и не сейчас.
Я грустно улыбнулся, не будет у нас ни у кого потом.
Из прошлой жизни вынес правило: Какое бы дерьмо не произошло на
работе, но Инженер не имеет права, бегать кругами и орать «А! -А!
-А! -А! Всё пропало, всем кабздец!». Я должен излучать уверенность,
даже если на заднем фоне полыхает трансформатор.
Господь Триединый, прости меня, сейчас я буду врать, причём в
Божьем Храме, да ещё с амвона.
В дверь ударили магией, треск, скрежет вспышка света, отразилась
в витражах и позолоте окладов. Лики святых угодников озарились
белым, будто свет снизошёл на них.