— Культов? Каких культов? — вскинулся
Макс.
— Историю учить надо было в школе, — усмехнулся
я.
— Да я и учил! Не было в истории никаких культов! —
обреченно всплеснул руками Макс.
— Ну не было так не было, — пожал я плечами и
остановился перед старым двухэтажным зданием с покатой
крышей.
Заколоченные досками окна, покрытые грязью стены в
трещинах и абсолютно новая входная дверь красного цвета, ярко
контрастирующая на фоне.
Даже болтливый молодой Князь замолк и насторожился. И
дело было не только в странной двери, что на контрасте с переулками
и трущобами выглядела как красная тряпка для быка. Сам воздух
вокруг здания вел себя странно, словно жил по своим
законам.
Ничего не говоря, я шагнул на первую ступеньку
крыльца, она протяжно скрипнула, а разум тут же накрыло тревогой и
концентрированной безнадежностью. Но когда искусственное наваждение
прошло, неприятным ощущениям на смену пришел запах силы, который не
выпускал наружу установленный на здании барьер.
Сомнений в том, что мы пришли по адресу не
осталось.
Я подошел ко входу и позвонил в звонок. Чисто из
вежливости, потому что Макс уже выбил красную дверь с ноги. Решил
отплатить им той же монетой, видимо.
Получилось не так эффектно, как у монахов, но с
петель дверь слетела, а следом за ней, голубой молнией внутрь
сиганул Макс.
Молодой Князь явно желал отыграться за неудачный бой
ранее. На этот раз мы с Максом не заключали пари, но счет по
сектантам был три ноль в мою пользу. Да, третьего монаха убил Макс,
но засчитать его себе гордый блондин отказался и сейчас стремился
выровнять наш счет.
Первым лег низкорослый бородач с длинным изогнутым
мечом без гарды. Настолько длинным, что он его даже полностью
достать из ножен не успел. Вторым в проходе появился мужик с
топором. Без понятия зачем мужику топор, когда у него нет головы,
но ему виднее.
Синие вспышки и алые брызги разлетались впереди, а я
шел по коридору прогулочным шагом, переступая через трупы и хлюпая
ботинками по крови.
И это хлюпанье было единственным звуком, который
разлетался по дому. Блондин включил режим ниндзя и начиная выбитой
дверью, и заканчивая геноцидом всего и вся внутри, делал это Макс
бесшумно.
Тонкая и изящная работа, в которую мне даже не
захотелось вмешиваться.
Когда я дошел до лестницы, Макс уже стоял тут и
победоносно ухмылялся. Его сверкающие голубые глаза так и просили о
похвале и немедленных извинениях перед великим воином, которого я
посмел стебать на протяжении всего дня.