- На твоём языке Маджис аль-Харам значит «Запретное место
собраний». Здесь мы чтим своих богов, - посланник говорил чуть
хрипло после удушения.
Домициан почему-то посмотрел на меня. Неужели понял, что я это
знал?
- Это вон тот прямоугольник? - я указал на подобие строения, но
всё-таки вырубленное из скалы, правда, в этом случае камень обтёсан
снаружи, что делало святилище похожим на здание. - Каким богам вы
там молитесь? Мы не увидели идолов внутри.
- Наш бог не имеет идола. Он сам живёт здесь. Это он прогрыз эти
горы, - бедуин указал на пещерный город.
- Не лги, собака! Это сделали люди! - зашипел Домициан
злобно.
- Дикие люди, кто живёт в этих норах, не в силах построить
такого. Деды говорят, что боги их и нас создали только для того,
чтобы мы им поклонялись.
- Так эти пещеры обитаемы? - удивился Камилл, за что заслужил
злой взгляд Домициана. Он отвечал за разведку и доложил, что нет
признаков живых существ, кроме птичьего дерьма.
- Когда луна новая, они уходят в глубины пещер и мы можем
безбоязненно пройти к нашей святыне. Ещё три дня их не будет, -
пояснил обстановку бедуин и заодно немного оправдал Камилла. -
Римляне, вы позволите нам отдать почести нашим богам?
Трибуны переглянулись, потом уставились на Домициана, мол, сам
решай. А он, почему-то вперился в меня взглядом.
- Сколько вас? - уточнил я, принимая эстафету переговоров. Не
спорить же при постороннем, что не моё дело? Надо исполнять приказ,
отданный одними глазами.
- Пять сотен мужчин из четырёх племён, - и легат, и трибуны
расслабились: в десять раз меньше нас. Но мой вопрос состоял в
ином. И так видно, что их меньше.
- Тогда с вас восемь верблюдов и можете проходить, - так-то я не
на размер их банды ориентировался, а на количество старших офицеров
в легионе. Надеюсь, Домициан правильно распорядится кораблями
пустыни. - Но предупредите ваших горячих парней, что если кто-то
даже посмотрит в нашу сторону, то ваши боги будут чувствовать себя
очень одиноко потому, что им некому будет поклоняться.
Бедуин встал, поклонился Домициану, перед этим сделав какой-то
театральный жест, и хотел уже было взобраться на верблюда, как
Домициан рявкнул:
- Зверя оставь! Приму как плату за оскорбление.
Животное и в самом деле выглядело красиво. Неудивительно, что
наш предводитель захотел себе такого. По пустыне-то, наверное,
получше будет на нём ездить, чем на его коняшке, пусть и с кровью
Инцитата, божественного коня Калигулы.