- Лагерь Бадабер в десяти километрах южнее Пешавара. Там
содержатся пленные солдаты, не меньше десяти советских и сорока
афганских пленных. Вернете их нам, будем считать, что с вами можно
вести переговоры и о чем-то договариваться. Если нет, - то это
будет последняя наша встреча, дальше мы будем разговаривать совсем
иначе. Языком бомб и ракет, и вам это не понравится, - у пакистанца
от моих слов отчетливо дернулась щека. – Ну и еще одно предложение,
оно вам может понравиться. У нас открыты достаточно большие запасы
природного газа на юге страны практически на границе с Ираном и
Афганистаном, а в Пакистане постоянная нехватка энергоносителей,
которая препятствует росту экономики. Если бы в Афганистане не было
бы войны, можно было бы подумать о возможном строительстве
магистрального газопровода. Там не столь большое расстояние –
тысяча километров с небольшим. Это было бы выгодно и нам, и вам, и
афганцам. Ну и так же можно было бы обсудить строительство в
Пакистане атомной станции для устранения дефицита электроэнергии.
На реакторах ВВЭР оружейный плутоний вы не наработаете, но ведь
ядерная энергия она не только для военных целей может
использоваться, но и для мирных.
- Почему вы думаете, что нас это заинтересует? Мы совершенно
точно не готовы менять свободу наших братьев на подачки
неверных.
- Прекрасно, в таком случае, я думаю, что дальнейшие переговоры
не имеют смысла, - я сделал вид, что готов встать и уйти, однако
сидящий рябом Громыко, все это время явственно охреневавший от моей
манеры вести диалог и вообще от того, что я оказывается знаю
английский на столь высоком уровне, тут же перехватил бразды беседы
и перевел ее обратно в «тягомотное» русло. Оставшуюся часть встречи
пакистанец общался с нашим главой дипломатии, но при этом то и дело
бросал подозрительные взгляды в мою сторону. Было понятно, что
смена подхода по афганской проблеме уль-Хака изрядно озадачила и
обеспокоила. Деньги деньгами, американские миллионы пилить на
противостоянии с Союзом – дело приятное, но вот получить себе на
голову ядерный гостинец генералу точно не хотелось. Ну и конечно
подозрительная осведомленность советского генсека тоже
настораживала, если у них течет на таком уровне, то становится
опасно поворачиваться спиной даже к самым близким соратникам. Это
как минимум неприятно.