Пока рефери считал над телом до десяти словно первоклассник,
только-только осваивающий устный счёт, я прыгал, поворачиваясь к
зрителям Нассау Колизеум, отдельно к каждому сектору, тряс в
воздухе кулаками и орал: «Перестройка! Ускорение! Гласность!
Горбачёв!» Иными словами, вёл себя как конченный дебил, но такой
дебилизм нравится американцам. Наконец, если не «Правда», то хотя
бы «Известия» напишут в Москве, что выступающий в США советский
спортсмен Матюшевич непременно кричит «Перестройка» и «Горбачёв»,
когда в очередной раз доказывает преимущества советской боксёрской
школы над капиталистической.
Победа над Робом Чарлзом, имевшим семнадцать побед всего при
двух поражениях на профринге, да ещё в бою, дающем право кинуть
вызов чемпиону мира по версии WBC, подняла меня на новую ступеньку
в иерархии бокса, в первую очередь, подсуетив кучу новых проблем. С
первой из них я столкнулся уже через полчаса после окончания
схватки. Выезд из спорткомплекса преградила не сильно большая, но
плотная толпа, где перемешались самые разные личности – от желающих
взять автограф или переспать со мной до намеревавшихся начистить
мне рыло за «благословлённого богами войны». Дорогу нашим двум
лимузинам расчистила полиция, а дальше впереди ехал фургончик
«шевроле» с командой отморозков из частного охранного агентства.
Дон предупредил: не приведи Господь теперь встрять в какую-то
уличную драку или выяснение отношений, например – с мужем трахнутой
тобой поклонницы. Любой, даже самый незначительный удар в чей-то
пятак обернётся «ой, он меня практически убил» и миллионным иском.
Конечно, Дон Дюк содержал адвоката, далеко не из последних, и тот
благополучно разруливал инциденты с подопечными Марва, но каждая
победа в суде оборачивалась ощутимыми затратами.
Звёздная жизнь – дорогое удовольствие. А если ещё тридцать три
процента от сборов отстёгивать Виктории, чтоб ей комфортно
миловаться с Гошей… Я вас умоляю.
Именно о комфортной жизни со мной заговорил промоутер, когда
взлетели, и самолёт взял курс на Калифорнию.
- Вал! Победишь Биггса, и станешь реальной знаменитостью.
- Я его завалил бы ещё на Олимпийских играх, если дорогой моему
коммунистическому сердцу Константин Устинович Черненко не подписал
бы отказ от участия СССР в Олимпиаде. И к тебе перебежал бы уже в
ранге чемпиона в супертяже. Не пришлось бы колотить всякую
шелупонь.