Я посмотрела чуть дальше, где ужинали мужчины. В их мисках была
не каша, и в кружках было не молоко.
«Вот тебе и кровожадный лорд», - подумала я, вгрызаясь зубами в
хлеб. Топленое масло, которое не хотелось перемешивать, а просто
обмакнуть в него хлеб, было свежайшим, без намека на залежалость и
тем более на плесень.
Съев половину, я решила притормозить. Так я смогу растянуть этот
пир и рассмотреть людей, что сидят за столом. Плохо, что люди не
разговаривали. Видимо, здесь это было не принято. Я исподлобья
рассматривала женщин и мужчин. Кто-то ел жадно, видимо, сильно
проголодавшись, а кто-то, как и я, предпочел посидеть здесь за
миской. Может, чтобы отдохнуть от работы.
Заметив, что девушки допивают молоко, я быстро доела последнее и
залпом опустошила кружку, поздно поняв, что молоко кислое. Это было
тоже вкусно, хоть я привыкла пить кефир сладким. Сейчас мне было
вкусно все!
Вернувшись в зал с детьми, я снова готова была накормить парочку
младенцев. После прилегла на топчан у камина и заснула, как те
младенцы. Проснулась сама оттого, что один малыш в корзине, стоящей
рядом, кряхтел. Я осмотрелась. Свет от каминов освещал темный зал
не очень хорошо. Вынув ребенка до того, как он заплакал, я
развернула его. Заметила, что на другом топчане спит одна из
девушек. Видимо, они дежурят здесь по очереди. Или у них есть
какие-то другие дела в замке.
Погладив кроху по животику и спине, не стала сразу кормить, а
дождалась, когда он заерзает, начнет тыкаться открытым ртом в свой
кулачок или пеленку, и только тогда приложила к груди. Специально
села возле камина, чтобы его голенькое тельце не замерзло, пока
кушает.
Что-то в эти моменты во мне открывалось, чего раньше я не
чувствовала. Словно я отдавала частичку себя кому-то очень важному.
А ведь так оно и было – я была необходима этим малышам.
Туго, как и было, спеленав заснувшего карапуза, я положила его
обратно и обошла зал. Еще один начинал возиться, но можно было дать
ему немного времени. Солому под пеленками, видимо, часто меняли, и
запахов не было совсем.
Я всматривалась в спящие мордашки и ждала, когда же кольнет мое
сердце. Кряхтящий начал уже кряхтеть серьезнее, а с ним еще один. И
я вынула пару из корзин. Снова распеленала обоих, приложила к
груди. На четвертом молоко закончилось.