– Эй! Ты что тут потерял? – окликнул Юэна звучный бас.
Подняв голову, Юэн увидел часовых: фигуры в бронежилетах с намалеванными на них большими буквами «К». Карлайльский дозор, вспомнил он. Пару лет назад какой-то бродячий торговец рассказывал ему об этой дружине, стерегущей обезлюдевший городишко. Судя по рассказу, приличные люди.
Юэн поднял руки над головой и шагнул им навстречу.
– Я не вооружен! Не хочу никому вреда!
Очень хотелось верить, что и они ему не собираются причинять вред. Черт знает, когда этот торговец бывал в Карлайле в последний раз. Все могло сто раз поменяться…
Дозорные молчали.
– У меня книги и батарейки, – добавил Юэн на всякий случай. – На обмен.
– Господи Иисусе! – сказал младший из часовых, опуская оружие. – Я чуть в штаны не наложил от страха.
Второй часовой, постарше, по-прежнему держал Юэна под прицелом.
– Как звать и по какому делу? – спросил он.
– Да так, просто мимо шел, – ответил Юэн. – Думал, хоть поем да отдохну: не помню уже, когда последний раз грелся.
– Ты что, добрался сюда один? – спросил старый.
– Ну да, – утвердительно кивнул Юэн, решив не упоминать о горцах. – Я из Глазго, из тамошнего метро.
– Гонишь! – воскликнул молодой.
– Тихо, Шон, – шикнул старый. – Доказать чем-нибудь сможешь?
– У меня с собой письмо от Джонатана Макмэнуса, мэра нашей станции, к женщине по имени Марла, – сказал Юэн.
Старый еще раз цепким взглядом осмотрел его и опустил автомат.
– Иди за мной, сынок. Нечего тут торчать среди ночи. После заката тут ничего хорошего не встретишь.
Юэн представился и пошел широким шагом, чтобы догнать дозорных.
– Моррис, – ответил старый. – А этот вот – Шон.
Шон долго украдкой косился на Юэна и наконец спросил:
– Ты что, так и шел один от самого Глазго?
Юэн улыбнулся. Всего неделю назад он бы и сам удивился не меньше этого парня, если бы повстречал такого человека в Глазго. Мороз, одичавшие псы, мутанты, снежные бураны и радиоактивные бури… Кто сунется за околицу? И главное, куда в этом проклятом мире идти-то?
Видно, только ему было куда. Ему и работорговцам, которые угнали его семью.
У реки возвышалось громадное здание, которое местные величали Собором. Этим словом обозначали большие церкви – раньше, в те времена, когда такие вещи еще хоть что-то значили.
Весь Собор, включая высокую башню в центре, был выстроен из красноватого камня. Окна оказались заколочены гофрированным железом и уродливыми листами ржавой стали, отчего замысел древних архитекторов несколько пострадал. Главный вход был забаррикадирован наглухо, и троица вошла через маленькую боковую дверцу, распахнувшуюся им навстречу.