– Мы знаем про Глазго. Еще кое-кто нашелся в Эдинбурге и в Данди. Между городами люди живут, в основном, в церквях и замках. Там, где стены крепче. – Женщина тоже отхлебнула чая и продолжила: – На востоке мы поддерживаем контакт с бывшим Ньюкаслом.
– А что на юге? – осторожно спросил Юэн.
Марла впилась в него взглядом.
– Я так понимаю, ты туда и направляешься?
– К нам приходили не только ваши торговцы, – сухо сказал Юэн.
– Вот как? – Марла явно почувствовала глухую злобу в его голосе.
– Да, нас отыскали другие. И увели наших женщин и детей.
– Раболовцы, – женщина сплюнула на край башенной стены.
– Раболовцы, – повторил Юэн.
– Да, друг… – тихо сказала Марла, и в ее глазах блеснуло сочувствие, которое вдруг смягчило ее черты и добавило женственности. – Некоторые умники быстро поняли, что не обязательно работать самому, если можно заставить других.
Юэн сжал кулаки.
– Хотя не всегда дело в работе, – добавила Марла, и ее рука в варежке легла Юэну на плечо. – До войны тоже были люди, которые неплохо наживались на тех, кто помоложе и послабее, заставляя их утолять чужие желания.
Юэн кивнул. Об этом он тоже успел подумать.
– Куда они отвозят пленников? – спросил он. – Я шел по следам от шин до реки, но потом они пропали.
Марла помолчала, глядя на него.
– Кого они забрали?
Юэн покачался на пятках. Конечно, этот вопрос был неизбежен. Новостей в мире было так мало, что людям не терпелось узнать даже то, что неприятно было услышать. Но, даже понимая это, Юэн с трудом мог заставить себя откровенничать. Он дал себе слово ни с кем не говорить о детях, пока не обнимет их снова. Когда почтальон покидал Глазго, все было понятно без слов: он только попрощался и попросил соседей поделиться необходимым. Все были готовы помочь, хотя никто не надеялся увидеть его снова.
Впервые заговорив о своей беде вслух, Юэн почувствовал, как обжигающая боль поднимается на поверхность и хлещет наружу через трещины в его душе. Дрогнувшим голосом он произнес:
– Мою семью.
Марла ничего не сказала, но ее рука сильнее сжала его плечо.
– Они забрали мою семью, – повторил Юэн. – Жену, дочь и сына.
Больше ничего говорить не хотелось, и какое-то время они стояли молча, пока Юэн собирался с мыслями. Он пожал плечами и снова посмотрел на женщину: его глаза слегка покраснели, но слез в них не было.