После того как стекло с оглушительным грохотом разбилось, я на
мгновение застыла. Сердце бешено колотилось, а инстинктивная
попытка спрятаться в тени оказалась провальной — никакого эффекта.
Я замерла среди осколков, пытаясь понять, не привлёк ли шум
каких-нибудь незваных гостей. Но, к счастью, никто не появился, и
город продолжал хранить свою зловещую тишину.
Осмотревшись и убедившись, что вокруг нет ни малейшего признака
жизни, я двинулась к парковке. Там находилось несколько
автомобилей. Среди них была машина нашего начальника. Серёга
рассказывал, что Илья Анатольевич в спешке даже двигатель не
заглушил. Действительно, его автомобиль упёрся в бордюр, ключи
торчали в замке зажигания. Бензин наверняка закончился, да и пятно
под капотом явно намекало на проблемы с радиатором. В общем,
бесполезно заводить.
Оглядывая машину начальника, я вспомнила, что мой опыт вождения
как таковым не считается. Папа, пока был жив, всегда занимался
техническим обслуживанием нашего автомобиля. Меня же он называл
«ездюк» — мол, езжу только в ясную погоду и исключительно по
пригородным дорогам. После папиной смерти мама продала машину, а в
Москве я не видела смысла покупать личный транспорт — работа часто
была удалённой, и содержание автомобиля казалось просто лишними
тратами.
Теперь же, стоя среди брошенных машин, я начала прикидывать, как
выбраться из этой ситуации. Пешком идти до дома слишком далеко и
утомительно. Метро и весь городской транспорт, естественно,
перестали работать с началом апокалипсиса. Улицы казались
совершенно безлюдными — и это пугало больше всего.
Я могла бы использовать автомобиль. Осталось найти такой, где
оставлены ключи и сохранилось топливо. Покрутившись возле двух
автомобилей, стоявших самыми первыми в ряду, я подумала, что они
принадлежали охранникам. Тогда ключи могут быть где-то внутри, в
комнате охраны. Мне не особо хотелось туда заходить, но делать
нечего, пришлось пересилить себя.
Вокруг крыльца, где всего сутки назад я повстречала беззаботно
курящих мужчин, творилось нечто невообразимое! Ошметки
окровавленной одежды, обувь, выдранные волосы, запекшаяся кровь,
обломки каких-то предметов и снова кровь. Много засохшей крови.
И запах… Нет, не трупный. Тел как раз-таки и не было. Запах
ассоциировался у меня со смертью, болью и неизбежностью.