— Как у вас хорошо, аж душа радуется, — улыбнулась
Елизавета. — Так спокойно, а я вот в последнее время всё куда-то
бегу, бегу, никак не могу остановиться, всё мне нужно успеть
сделать, боюсь, что что-то не доделала, не отдала. Так устала от
этой гонки.
— А ты помощника найми, не всё же одной тянуть, —
посоветовала бабушка.
— Так я наняла, а он у меня эскизы и лекала украл.
Теперь свое производство завел и отшивает сам одежду, которую я
придумывала и разрабатывала. Я теперь совсем боюсь людям доверять,
и с идеями после этого всё застопорилось. Наверно, от стресса.
Раньше гляну на цветы — и тут же перед глазами образ платья или
юбки встает или еще чего. А теперь вроде идеи есть, а вроде нет,
ускользают из головы, как призрак в ветреную ночь, — вздохнула
тетушка.
— Ну, предательство всегда людей подкашивает, —
сказала я.
— Ну да, — согласилась она со
мной.
— А сейчас на кого производство оставила? — спросила
ее Мара.
— Ни на кого, отправила всех в отпуск, распродаем
остатки, наверно, закрываться будем. Хотя у меня сегодня вон
сколько идей возникло, но боюсь, что, когда выйду отсюда, у меня
опять всё из головы выпадет.
— А ты не уходи, — рассмеялась баба Тоня. — Погости
у меня, я тебя научу вязать кружево и делать
мережку.
— Да как-то неудобно, — пожала плечами Елизавета. —
Хотя мне у вас очень нравится, и всё по душе.
— Не переживай, ты мне не в тягость будешь, а в
радость. Мои-то все разъехались по разным городам и странам. Дай
бог, раз в году меня навестят, и то радость, всё больше друг другу
звоним да письма пишем, - вздохнула бабушка.
— А почему так? — спросила я.
— Ну вот так. Дочь уехала за своим мужем за границу,
так там и остались, и внуки у меня там родились и выросли. Никто
назад не хочет возвращаться. Сын на Дальнем Востоке с семьей живет.
До нас доехать — дорого и долго. Вот так и живу. Звали меня к себе,
а чего я там буду, как ни пришей рукав к штанине, чужая земля,
чужая родина и люди не такие, как тут. Да и годков мне много, зачем
метаться туда-сюда на старости лет. А тут и мне радость, что
кому-то нужна, да и развлечение, и мысль, что не даром прожила, а
свое умение передала кому-то, научила.
— Ну да, — согласилась с ней я.
За то время, что мы сидели в гостях у бабы Тони, из
тетушки Елизаветы ничего не выпало и нигде ничего лишнего не
появилось. Над ее головой продолжала крутиться всякая всячина. Мы
посидели, попили чай, послушали рассказы бабушки Тони про ее
творчество. Поблагодарили ее за всё, попрощались и вышли за ворота.
Как только мы оказались на улице, так из поля Елизаветы стало всё
сыпаться: катушки с нитками, клубки, иголки, кружева. Она стояла на
месте и растерянно хлопала глазами.