— Дорожишь работой? Сколько здесь платят? Тысяч семьдесят? — интересуется Мир, не переставая на меня пялиться.
Он засунул руки в карманы джинсов, склонив голову набок, и выглядит крайне расслабленным. Его не волнуют мои угрозы. Он наш клиент, а клиент всегда прав. Хозяин положения.
— Ты такими суммами лишь подтираешься, зачем тебе знать? Хочешь к нам на полставки?
— Может, ты хочешь заработать другим способом? Как в тот раз? — скалится. — Я плачу.
Ему нравится моя реакция. Он меня не трогает, давит морально. У этого парня просто ужасная энергетика. Сын сатаны, не иначе. Эта милая женщина за дверью не может быть его матерью!
Я еле держусь, чтобы не поёжиться.
А ещё некстати вспоминаю, что он видел меня голой!
— Я больше не девственница! — почти кричу, и мне всё равно, что кто-то это услышит. — Можешь спросить у Саши.
— Жаль. Ты боишься меня? — спрашивает Мирон и делает несколько шагов вперёд.
Нависает надо мной, потому что мне некуда больше пятиться. Лопатки прижимаются к стеллажу, на котором лежат вещи. Я всё ещё часто дышу и облизываю ставшие сухими губы. Взгляд Мира режет по ним.
— Не боюсь.
Между нами чуть ли не искрит от напряжения, волоски на коже встают дыбом. Мирон подаётся вперед, и мне кажется, что ещё немного и он поцелует меня.
Его лицо напротив моего в нескольких жалких сантиметрах. Сжимаю и разжимаю ладонь. Если он меня поцелует, я ему врежу. Отвечаю!
Мирон смотрит прямо мне в глаза и придвигается ещё ближе.
— Врёшь, — цедит он тихо, а потом неожиданно хрипло приказывает: — Оближи губы.
Не знаю зачем, но я слушаюсь. Высовываю кончик языка и как под гипнозом прохожусь им по нижней губе.
— Хорошая девочка, — сипло хвалит Мирон и резко отстраняется.
Лишает меня своего запаха и энергетики. Дезориентированно хлопаю ресницами, смотря в его прямую, обтянутую чёрной футболкой спину до тех пор, пока она не скрывается за дверью, ведущей в зал.
Только тогда я с шумом выдыхаю и опускаю руку к низу живота, который буквально пылает, наливаясь тяжестью. Между ног тянет и пульсирует, а моё белье насквозь промокло, доставляя мне жуткий дискомфорт. Приходится несколько раз напрячь бёдра.
— И что это сейчас было? — недоуменно спрашиваю в пустоту, откидываясь головой на стеллаж, и прикрываю глаза.
Я выхожу из подсобки, только когда Мир и его спутница уходят, оставив в нашей кассе неприлично большую сумму.