Учёного не вдохновили её восторги в защиту новых технологий.
– Сколько ты уже с чипом? – спросил он невозмутимо.
– Полгода, а ты?
– Полтора. Я получил приказ на добровольное внедрение и был в первой волне тестировщиков, – хмыкнул он, и Шейла улыбнулась, решив, что он шутит.
– Знаешь, поначалу я отнеслась скептически и даже враждебно к этой идее, включился синдром обывателя, – решила поделиться она после недолгой паузы. – Переживала, смогу ли сохранить личность, остаться собой. Но я зря относилась предвзято к этому невероятному изобретению, оно улучшило меня! Сейчас я не представляю, как жила бы без чипа.
Мужчина слушал и всматривался так въедливо, что Шейла поёжилась. Никто прежде на неё так не смотрел. Алистер будто проверял её на соответствие своему кредо, а девушка не знала критериев теста.
– Ты быстро привыкла и доверилась системе, – осторожно проговорил он.
– А разве должно быть по-другому? Она идеальна! И это доказано.
– Даже в идеальной системе находится изъян, – резко сказал напарник, а девушка растерялась.
– Не понимаю о чём ты? Какой изъян? Ты знаешь что-то о несовершенствах SBS?
– Нет, – качнул головой Алистер. – Просто захотелось узнать мнение человека преданного прогрессу, такого, кто не будет принимать всё на веру, а десять раз проверит.
Их разговор напоминал запутанный лабиринт, в котором что не тема – то тупик, и возможность выбраться превращалась в неразрешимую головоломку. Шейла не считала себя безнадёжной в умении находить общий язык с людьми. Здесь же все попытки проваливались с головокружительным треском. Это задевало.
– Вот скажи, что ты думаешь о полученном задании? – продолжил коллега, пока она размышляла над его словами.
Девушку сегодня об этом уже спрашивали, поэтому она ответила то же, что и Киану:
– Проект серьёзный и сложный, требует ответственности и усидчивости. Но мы готовы учиться и будем строго следовать инструкциям. А ты что скажешь? Мне показалось, ты не слишком восторженно воспринял указания.
Мужчина приподнял бровь. На губах появилась странная, но привлекательная улыбка. Лицо смягчилось, черты стали выразительнее. Но в глазах мелькала осторожная грусть.
– Как сказать, – он закусил губу, подбирая слова. – У меня есть опасения насчёт гуманности вторжения в чужие головы, но не обращай внимания. На работу это не повлияет.