Элис поставила перед ним тарелку, на которой красовался кусок пирога. Того самого, посыпанного корицей. Правда, подписан он не был.
Атертон расстелил на коленях салфетку. Аккуратность их мэра вошла в городе в поговорку. Она неизменна во всем, как то, что солнце встает на востоке.
– Я слышал, у нас прошлой ночью было необычное происшествие?
– Необычное не то слово, сэр. Происшествие отвратительное. – У Рафферти до сих пор стояла перед глазами темная зияющая могила. Он отхлебнул остывший кофе. – Мы все вчера сфотографировали и оградили. Утром я заехал туда еще раз, чтобы осмотреть место при дневном свете. Земля вокруг ямы твердая, сухая, а той, что выкопали, нет вовсе. Никаких следов. Все чисто, как в операционной.
– Может, мальчишки слишком рано начали проказничать, готовясь к Хэллоуину?
– Я сначала тоже так подумал, хотя проказа уж очень дурацкая, – кивнул Кэм. – И все-таки не похоже. Ребята не были бы так аккуратны.
– Все это весьма неприятно, Кэм, – Атертон ел свой пирог, откусывая маленькие кусочки. – В таком городе, как наш, подобных происшествий быть не должно. Хорошо, конечно, что это старая могила и родственников, чувства которых это могло бы задеть, нет. – Мэр вытер пальцы о салфетку и взял чашку. – Безусловно, через несколько дней разговоры прекратятся, и люди все забудут. Но мне бы не хотелось, чтобы неприятности продолжались. – Он улыбнулся так же, как улыбался в школе, когда отстающему ученику удавалось хорошо ответить и ему можно было поставить высший балл. – Я уверен, что вы во всем этом разберетесь, Кэмерон. Дайте мне знать, если я могу чем-нибудь помочь.
– Хорошо.
Атертон вытащил бумажник, достал из него две новенькие долларовые купюры и положил их под опустевшую тарелку.
– Всего доброго. Мне нужно зайти на базар к Минни.
Мэр вышел на улицу, обменялся приветствиями с несколькими прохожими и пошел к школе. Через несколько минут Рафферти тоже покинул кафе «У Марты».
Остаток дня он провел дома, а перед заходом солнца решил еще раз сходить на кладбище и провел там около получаса. Ничего нового увидеть или узнать шерифу Эммитсборо в этот вечер не удалось.
Карли Джеймисон было пятнадцать лет, и она ненавидела весь мир. Первым объектом ее ненависти были родители. Они не понимают, что значит быть молодой в наше время. Они такие скучные! Вот пусть и живут в дурацком доме, который построили в дурацком городе Харрисбург, дурацкий штат Пенсильвания!