Глаза у него лихорадочно блестели, дыхание было тяжёлым, а поза — напряжённой.
— Добрый вечер, Вел, — сказала Эмирин мягко. Как жаль, что он больше не восьмилетний мальчик, и она не может подойти и просто погладить его по очень талантливой, но бедовой голове.
— Добрый, Эм, — император вздохнул. — Извини, я вспоминаю про время только когда уже активирую амулет вызова. И вечно дёргаю тебя по ночам.
— Ничего. Я понимаю.
— У меня куча новостей, даже не знаю, с какой начать. Наверное…
Велдон вдруг запнулся и чуть повернул голову, уставившись во внезапно задрожавшую поверхность портального зеркала. Эмирин тоже обернулась — и успела заметить, как оттуда выходит взволнованная и очень румяная Шайна.
Она так интересно пахла. Столько оттенков чувств… У Эмирин даже чуть закружилась голова.
Да, хорошо, что Велдон не оборотень. Он бы не выдержал. Подобное может выдержать только камень.
Она вдруг вспомнила своего мужа — и едва заметно улыбнулась. Да, он бы выдержал…
— Так что ты хотел мне рассказать? — спросила Эмирин, вновь оборачиваясь к Велдону, когда Шайна ушла. Тот смотрел в почти переставшее дрожать отражение портального зеркала, непонимающе хмурясь.
— Почему она возвращалась? — пробормотал император тихо, и Эмирин в который раз поразилась, насколько слепы становятся влюблённые по отношению друг к другу.
— Здесь правильнее было бы спросить «к кому». К тебе, Вел.
Он нахмурился сильнее, посмотрел на неё и покачал головой.
— Я не трону эту девочку, Эм. Сама понимаешь, почему.
— Понимаю, — кивнула она. — Но и ты её пойми. Она ничего не знает. Ты не хочешь ей рассказать?
— Нет. Я… можешь осуждать меня, но я просто не могу. Представляешь? Я не думал, что в нашем мире осталось хоть что-то, чего я не могу. Оказывается — осталось.
— Вел… Даже у меня осталось то, чего я не могу. А я всё же намного старше тебя.
Император задумчиво смотрел в лицо Эмирин, словно пытаясь что-то там найти. Усмехнулся, потом рассмеялся — очень тихо и как-то безнадёжно — и признался:
— Я больше не хочу поцеловать тебя, Эм. Всегда хотел, ты же помнишь, как я вырывал у тебя эти поцелуи, когда был подростком? А теперь… не хочу.
— Это должно было случиться, — спокойно сказала Эмирин. — И если бы не поступок Триш, то со временем ты всё понял бы.
— Нет, — произнёс вдруг Велдон твёрдо, и ректор удивлённо подняла брови. — Не её поступок. Мой.