- Ты же положил к ним «заготовку»?
- Да. Как ты и сказал.
Финальный штрих на экране. И в следующий миг они исчез,
растворившись во тьме.
***
Михаил, сидя рядом с Солнечником и Спящей, неспешно перекладывал
копьё из одной руки в другую, словно обдумывая судьбы тех, кому
предстоит сыграть свою роль в этом кошмарном спектакле. Время
неумолимо приближалось к нулю, осталось чуть меньше трёх минут,
ровно сто шестьдесят три секунды. За каждой мигом он наблюдал,
словно за зеницей ока чувствуя, как каждая секунда давит, как
последний удар молота.
Сто шестьдесят две. Сто шестьдесят одна…
Каждый отсчитанный момент заставлял разум скользить по грани
безумия, превращая реальность в некий психоделический сон, где
время растекалось и таяло, оставляя лишь смутное ощущение
надвигающейся катастрофы.
Глаза всех сидящих в зале, наполненные страхом и отчаянием, были
устремлены на эту троицу – Михаила, Солнечника и Сильвию. Но один
взгляд, полный ужаса, был прикован к холодному полу, где неподвижно
покоился труп с проткнутой шеей.
Марк дрожал. Никогда в жизни ему не приходилось убивать, и мысль
об этом была ему чужда, как будто сама природа отказывалась принять
его в эту темную игру. Он прижал колени к себе, словно пытаясь
укрыться от разрушающей силы, а ладони сжимались в крепкий кулак. В
одной из рук он держал дрожащий и окровавленный нож.
Михаил внимательно смотрел на измученное лицо Марка. Парниша
выглядел так, словно весь его мир рухнул в одно мгновение, а он сам
остался стоять среди руин, не зная, что делать дальше. Осторожно, с
почти отеческой заботой, Михаил положил тёплую ладонь ему на плечо.
Он надеялся, что этот жест принесёт хоть каплю утешения, хоть тень
спокойствия в глаза того, кто был вынужден пересечь черту, которую
нельзя было перейти без последствий. Но ничего. Взор Марка
оставался потухшим, губы плотно сжаты, руки всё так же дрожали,
сжимая окровавленный нож. Ни искры надежды, ни облегчения — только
пустота и боль.
Таймер продолжал отсчёт, холодно, неумолимо.
Две минуты.
Михаил медленно поднял голову, осознавая, что времени больше
нет. Марк не мог двигаться, не мог даже поднять глаз. Значит, он
должен сделать всё сам.
Сжав копьё, он поднялся со скамьи. В тот же миг пространство,
казалось, содрогнулось. Воздух стал гуще, тени вытянулись, как
будто испугались и пытались скрыться. На станции метро пробежала
едва заметная волна, словно сама реальность дрогнула от его
движения. Люди, что ещё оставались здесь, вздрогнули. Их взгляды в
один момент заполнились паникой, страхом, непреодолимым ужасом
перед существом, которое, казалось, не принадлежало этому миру.