Про сексуальные пристрастия нашего
хозяина нам, рабам с его наркоплантации, оставалось только
догадываться, а его высокоуровневая нейросеть, не позволяла ему
путем употребления напитка из арадака увидеть небо в алмазах и
слиться в единстве с высшими духами планеты. Но вот игра в оо-хо…
Это уже разговор отдельный. Игра в оо-хо являлась для нашего
хозяина источником всех его бед и несчастий.
Лудомания в отношении оо-хо пока не
довела нашего хозяина до цугундера, но регулярно катастрофически
уменьшала количество кредов в кошельке хозяйской нейросети. А когда
кредов для расплаты по проигрышу было не достаточно, то в ход шло
движимое имущество хозяина — мы, рабы.
Правда, последних у него оставалось
уже совсем мало, да и тех, его более удачливые партнеры по оо-хо,
брали неохотно — невозможность своевременного обновления двуногих
сборщиков арофана и доведение их до нейрофизиологического предела
жизнедеятельности рабской нейросетью вследствие финансового
бессилия хозяина делали ничтожным выбор из имеющихся вариантов
двуногой белой скотинки. Мусор сколько не перебирай — он лучше-то
не станет…
Как говорится, не было счастья да
чужое несчастье помогло. После очередного проигрыша Ай Ошара в
оо-хо, так звали владельца нашей плантации арофана, я сменил
хозяина. Был старый угнетатель моей безвинной личности — стал
новый. К лучшему это или нет — пока не ясно. Будем смотреть. Время
— оно покажет.
Наш диалог с моим новым хозяином не
был шедевром производственной межличностной коммуникации.
— Как зовут тебя, белое мясо, —
прорычал он делая на публику весьма зверским своё черное лицо.
Ну вот — даже не поздоровался, сразу
мясом поименовал.
— Гастарбайтер я с Земли. По ошибке
сюда попал. Зовут меня Борис Кузнецов. — ответил я ему не поднимая
глаз. Предупредили уже меня, что не любит хозяин, когда ему в глаза
смотрят.
— Слишком длинно для раба, будешь
просто — Гастер. А как попал — это уже не моё дело, — снова как
собака драная прорычал мой сегодняшний хозяин.
Ну, просто — так просто. Не рабы
здесь правила устанавливают. Наше дело телячье. Будем внимать и
кланяться.
— Как скажете, — опять со смирением в
голосе ответил я.
Ещё бы мне не согласиться. Кнутом
меня не так давно били. Учили уму-разуму.
— За побег — смерть, за неповиновение
— смерть, за воровство — смерть. Но не сразу — сначала долго и
разнообразно помучаешься. Сам смерти просить будешь, — начал
производственный инструктаж мой новый хозяин.