Да дроид и денег больших стоит. А
вдруг он после пинаний этих и сломается? Ремонт опять же финансовых
затрат потребует. Нет — дешевле своего раба попинать.
Ну, и не только у меня сегодня всё
плохо — завтра скорее всего будет ещё хуже. Через несколько лет
использования рабской нейросети хуман как личность разрушается. Это
уже будет самый настоящий киношный классический зомби со стеклянным
взглядом, безэмоциональным бледным лицом, ломаной походкой,
пригодный только для простейших работ. А позднее — уже и ни на ни
что не годящийся. Только на удобрения. Малоценные. А их ещё из
хумана того и сделать надо. Это — опять же затраты.
Рабам ценным, а значит и дорогим,
здесь рабские нейросети не ставят. Их берегут. Ограничиваются
только рабскими ошейниками. Самому рабу ошейник не снять и мозги у
него от нейросети не портятся. Как говорится — два в одном.
Сплошная выгода.
Глава 5 Работа, работа, работа…
Цивилизация техно 1, где-то в Империи
Барвар
— Светило наше великое сегодня уже
стоит высоко, за работу беленькие хуманы, за работу! Кто не
работает — тот не ест. Кто плохо работает — тот тоже не питается, —
раздалось за окном нашего рабского барака.
И так с рани ранней каждое утро без
выходных и праздников писклявым противным голоском вырывает нас из
объятий недолгого сна наш старший надсмотрщик. Что б он сдох. А
перед этим долго помучился. Ничего нового он видимо придумать не
может, подозреваю, что его ИИР вместе с нейросетью не выше сотни, а
может быть и того меньше. Туп он как пробка.
А что за работу мы работаем —
собираем своими бедными белыми нежными ручками розовенькие цветки с
кустов арофана, из которых наши хозяева негроиды и варят дурь для
богатых клиентов из Галифата. Что-то очень дорогое и редкое,
просветляющее их сознание и позволяющее парить в поистине бездонных
галифатских небесах. Нам эту дурь пробовать не дают, так что о её
действии знаем мы только со слов наших надсмотрщиков. Им её
пробовать приходилось, но редко и только в виде вознаграждения.
Дроиды для сбора данных вышеназванных
цветков не используются — здесь только ручная работа, придающая
высокую статусность наркотику из арофана.
Нас, носителей рабских нейросетей у
хозяина около двух десятков, среди них и Ваш покорный слуга — Борис
Кузнецов. Вот, кстати, и прервалось мое инкогнито. Землян кроме
меня здесь нет, а жаль — с земляками оно всегда легче. Поговорить
даже мне особо не с кем. Печально всё это очень.