Пелагия встала и сдернула повязку с лица.
– Хатена, как ты смеешь мешать мне?
Хатена обняла Кару и посмотрела поверх ее дрожащей головы на Пелагию.
– Вы могли зайти слишком далеко, Верховный Оракул.
Пелагия промолчала. Тишину в Клуатре Пророчества нарушали только рыдания Кары. Когда Верховная Оракул вновь взошла по ступеням и посмотрела на плачущую сестру, Хатена обняла ту еще крепче.
Никто не произносил ни слова. Никто не двигался. Затем Пелагия обернулась и указала на Беатрис:
– Немедленно уничтожь запись, сделанную аудиографом. Сожги ее!
Беатрис, дрожа, начала вытаскивать перфокарту из устройства. Верховный Оракул снова посмотрела на Хатену, и две женщины сверлили друг друга взглядами так долго, будто этот момент растянулся на вечность.
Затем Пелагия произнесла:
– Сестра, нам надо было все узнать.
Глаза Хатены сверкнули негодованием:
– Нужно было найти иной способ!
– Будущее сестер ордена Оракулов висит на волоске, – проговорила Пелагия. – Мы не должны позволить кому бы то ни было мешать ритуалу Пророчества.
Она взглянула на других сестер, которые дрожали перед Верховным Оракулом.
– Нам противодействует ересь, – добавила она. – И мы должны противодействовать ей, чтобы победить.
Она вновь повернулась к Хатене и глубоко вздохнула.
– Но я должна поблагодарить тебя, сестра. Возможно, я позволила чувствам одолеть себя. Присмотри за Карой. Можешь отложить другие обязанности, пока она не поправится. Я должна поразмыслить над нашими действиями и определить лучший путь для преодоления ереси.
Хатена внимательно посмотрела на нее, затем кивнула. Пелагия отвернулась и вышла из зала, не проронив более ни слова.
После того, как она вышла, Хатена взглянула в угол клуатра, туда, куда укатился жезл Верховного Оракула. Когда рыдания Кары начали стихать, Хатена пошевелилась… И только теперь пальцы жрицы, сжимавшие ее собственный жезл на поясе, разжались.