Сарто хвалил это место, да и чистота призывала к доверию. И Дэй решил рискнуть:
– Куриную грудку под соусом, пожалуйста, и жареные овощи.
На десерт взял компот в высоком стакане. На дне толстым слоем лежали сухофрукты. Но пахло приятно.
Оставалось ждать.
На стоянку то и дело заруливали легковушки и либо останавливались тут же, либо направлялись дальше, к мотелю. Дэй лениво провожал их взглядом.
Оживился, только когда к повороту подъехал черный внедорожник Сарто.
Сверкая на солнце полированными боками, он не торопясь маневрировал, чтобы занять свободное место. И тут раздался оглушительный вой клаксона, и груженая фура буквально размазала легковушку о стену. Здание ощутимо вздрогнуло, звякнула посуда, подпрыгнула легкая мебель, роняя стаканы.
Дэй вцепился в стол руками, не веря случившемуся. А опомнившись, кинулся к выходу. Борсетка осталась лежать на стуле.
***
Осознать, что еду в этой машине в последний раз, оказалось невероятно трудно. Отцовское авто казалось незыблемым, неизменным, как сама вечность. Смириться, что больше я никогда не сяду на это кожаное сиденье с длинной царапиной, которую оставила выпавшими из кармана ключами, не получалось.
Мама выглядела излишне веселой, смеялась невпопад, обращала внимание на стоящие вдоль дороги рекламные щиты, хохотала над двусмысленными слоганами. Слишком явно и картинно.
Отец так сжимал руль, что пальцы побелели. Я то и дело ловила его взгляд в зеркале заднего вида. В глубине плескалась боль и тоска.
Нет! Еще пара минут, и я не выдержу. Рухнет плотина, которую возводила всю ночь, вспоминая легенды и правила, придумывая мечты и давая себе клятвы, которые – знала! – не смогу выполнить.
Чтобы отвлечься, кусала губы. До боли, до ржавого привкуса на языке.
И смотрела в окно.
– Что это?
В голосе мамы звучала паника, заставившая вернуться в реальность.
В уши ударил звук сирен. Полиция и пожарные окружили мотель, в котором мы должны были встретиться с Дэем.
Стало страшно. А когда перед машиной выскочил человек, я вскрикнула от неожиданности.
Отец нажал кнопку. Щелкнул блокиратор, освобождая двери.
Мужчина рванул дверцу и ввалился в салон:
– Ходу!
Дэй!
Бледный, белее мела. Лоб блестит от пота. В глазах – паника.
Папа так круто заложил вираж, что от падения меня уберег только ремень. Дэю пришлось вцепиться в переднее сиденье.