Крайне странным, схожим на хищный, взгляд, посмотрел на главного, Нойтер-Богодухов. Его оскорбило, что его перебили, да и не ладилось у него в отношении с Семѐн Семеновичем. Он был довольно странным товарищем. За это непродолжительное время у них не сложилось в общении и лишь Роман сдерживал нарастающую неприязнь между ними. Непонятен лишь повод. Товарищ Семен понимал, что если так пойдет дальше, то проще будет от него избавиться, но с другой стороны понимал – что это невозможно, да и не нужно.
Сближаться с объектами надзора коллективным решением принято было в процессе «круиза», или даже уже там, в Америке. Все зависело от указаний центра, но пока они были весьма туманными, с ограниченной задачей, кажущей простой.
Вечером был последний акт связи через телеграфиста, но дополнительных указаний дано не было, да и телеграфист в порту был весьма раздражен, что его отвлекает от передачи списков тех, кто покидал город, украденным за пару часов до этого.
*** В ту же пору, двадцать второго сентября, капитан складывал последние вещи, Ваня был при нем. Вместо долго разговора, он сказал ему следующее:
– Как ты понимаешь, я покидаю город, и это скорее всего, навсегда, но возможно, мне повезет еще вернуться на том же корабле, чтоб забрать оставшихся. Я хочу попрощаться с тобой, к сожалению, я не могу взять тебя на корабль, прости. Ничего не говори, мы сблизились, и ты стал мне за это время сыном, но увы. Я оставлю тебе «фантики», потрать их с умом, да и побыстрей, скоро они станут неактуальными. Квартиру отдаю соседям, ты можешь в ней прожить еще неделю, затем в нее вселяться их родственники. Так было оговорено еще давно.
У Вани проступили слѐзы. Он был крайне разочарован. Но он набрался сил, чтоб сказать лишь одну фразу:
– Я понял, понял, хорошо, но я уйду с тобой, туда, откуда пришел, в порт.
– Это твое право, прости, но через пару часов я ухожу. Капитан ходил по комнате и касался руками стен его квартиры, едва сдерживая слезы. Он был сонным – так как принимал снотворное, одолженное у соседки в первой квартире, это была настойка на травах, которая почти мгновенно вырубала его. Он испробовал его два раза – таким образом, успокаивая растущее желать сделать инъекцию. И пока это, с горем пополам, но помогало. Он уже во всю понимал, что попал в ловушку морфия, но если бы, если бы, еще у него было время здесь, на земле, он бы направился к врачу. Но нет, времени не оставалось. Ломка проявлялась, он не употреблял наркотик на протяжении почти двух суток. Поверьте, это сложно. Выглядел бледно, но держался, как мог. Лишь бы выдержать до отправления и первой смены – подумал он. Но это казалось фантастическим исходом.