Вода морская здесь крайне прозрачна, не оскверненная нечистотами, все больше и больше осознается мощь акватории Тихого Океана, как и в целом мировом океане. Мощного, оказывающего гипнотическое влияние на всех, попавших в его цепкие лапы. Чего только не видел боцман в своей жизни – но и он был подвержен, и скорее всего, как и всякий моряк, да, все же не скорее, а наиболее точным образом, этому влиянию – любви к синему цвету во всех его оттенках, от перламутра до темного, чернильно-синего цвета, которым бывает море в штормы и наиболее точно передано на картинах Айвазовского. И его токсичная натура сменялась добротой в глазах и в сердце, когда он, когда ему никто не мешал и ничего не просил и тем более требовал, и он мог наслаждаться своей детской мечтой о море. Моряки – это в большинстве свое фанатические мечтатели однолюбы. И их любовь, к большому сожалению для жен, это море или океан, ну или на худой конец – река.
Евгений Николаевич, после нехитрой процедуры, восстановился в течении трех часов и как ничего и не было, принял пост, заменив капитана, где смиренно, лучше его, такой бюрократией не занимался никто, проводил расчетно-итоговую деятельность, о итогах первого дня с расходом угля, продовольствия, машинного масла и иных ресурсов, заодно и наблюдая за приборами.
Журнал должен был вестись крайне строго, без ошибок и неточностей, у морфиниста это получалось уже с трудом – вновь напомнила о себе рука, концентрация была низкого уровня и ожидаемый отчет, который он раньше писал для такого уровня судна, составляемый примерно за час, был написан им за трое. И что-то было с глазами, какие-то мошки нависали перед ним, клиническая картина постепенно усугублялась.
Силы постепенно уходили и белый порошок разведенный с водой забирал, то, что было воспитано годами физического труда, честного и правильно образа жизни. Впервые в своей жизни он стал понимать, что управление судовым рулем через классический штурвал, стало представлять для него некоторую сложность. Вены на руках стали выпирать, будто он перетаскал до этого несколько тонн грузов или разгрузил несколько вагонов. Не допускал он раньше и небритости, а теперь – им постепенно стала овладевать апатия, и прежде всего к себе. И очень странно, что никто из окружавших его и знающих хотя бы косвенным образом, не спросил, что с ним произошло.