– Вот когда она маленькая была, ты ее учила, наставляла. Сладкого много не разрешала, гулять без шапки не пускала, а она плакала – ведь плакала?
– Конечно. Рыдала, будто мир разрушился.
– Так он у нее и рушился! Понимаешь? Именно рушился! Но она же успокаивалась. А потом она стала старше и поняла, что мир на месте, и от такой ерунды плакать не надо совсем. Вот и мы так. Мы – дети, просто постарше. Человек и умирает ребенком. Мы думаем, что мир разрушился. Но мы же ничего не знаем. Для Бога мы дети. Только он знает, зачем нам все это и почему. Что же горевать. Хотя непослушные мы дети, горюем… Ох, горюем…
– Но как вы справляетесь!
– Так крест-то по силам дается, доченька! Взамен потерь что-то другое появляется… Вот нам помогают много, пенсия у меня хорошая, и у Катеньки… Да вот и огурчики продаю – мало-мало, а добавочка к пенсии…
– Да вы не думайте, что я ничего не умею, – с горячим чайником в руке в комнату въехала Катя. – Вот, посмотрите, какая у меня коляска отличная, сама едет или руками могу. А я и в огороде сама. Посмотрите, какие у нас грядки!
Катенька подъехала к окну, выходящему во двор, и поманила меня. Взглянув в окно, я увидела высокие грядки из плоского шифера, заваленные снегом. Расстояние между ними было достаточное для проезда Катиной коляски.
– А между грядками у нас плитка лежит, сейчас не видно из-за снега: коляска идет ровно и не вязнет. Вперед я на руках, экономлю батареи, а назад моторчик включаю. Я все сама в огороде делаю. Баба Аня совсем немного помогает.
– Я и с туалетом сама справляюсь, у нас везде ручки и приспособления, – восторженно хвалилась Катя. – А крыльцо наше видели? Арсений Андреевич в прошлом году сделал. И дрова нам Сеня привозит и раскладывает так, что мы почти не носим. И заходит часто. Я даже в магазин сама езжу, там можно въехать на коляске, и недалеко.
– Арсений Андреевич? Это кто? Сосед? Или родственник ваш? – скорее машинально, чем на самом деле заинтересовавшись, спросила я.
– Ну, не совсем… Хотя, конечно, сосед. Он живет примерно в километре отсюда, ближе к рыбной ферме. В усадьбе, – отозвалась баба Аня. – Да вы идите чай пить, уже все на столе.
Я обернулась – стол был застелен скатертью и на столе стояли чашки с дымящимся чаем, вазочка с конфетами, печенье. Катенька уже подкатила к столу, рядом с заговорщицким видом устроился Мартин, и все трое в ожидании уставились на меня. Я с радостью присоединилась.