– У меня для вас хорошая новость, у нас в доме скоро появится малыш!
Наступила пауза… Побледневшая Сашина мама сложила свои тоненькие губочки в трубочку и смотрела на Сашу с таким сожалением, как будто похоронили кого-то. Алеся продолжала наивно полагать, что сейчас они уже начнут радоваться предстоящему событию, но радоваться никто и не собирался. Алеся начинала понимать, что происходит. Появилась тревога чисто интуитивно. Не поужинав, ушла в свою комнату. Мама с сыном остались ужинать и обсуждать, что со всем этим делать. Вернее, обсуждала ситуацию, как всегда, мама. А сын, как всегда, послушно кивал своей буйной головой. Алеся ждала Сашу. Дождалась. Зайдя в комнату, жирный кабанчик Саша плюхнулся на кровать и резко отвернулся спиной к Алесе. Такое было впервые. Алеся не спала всю ночь, наступившее состояние тревоги не покидало её. Утром мама постучала в комнату.
– Выходите, есть разговор. Алеся, собирай свои вещи и уходи. У тебя гнилая наследственность, я всё выяснила. Такая жена моему сыну не нужна. И ещё неизвестно, кого ты там выродишь со своей порочной генетикой.
Алеся с ужасом посмотрела на Сашу. Послушный ослик, как всегда, кивнул своей головой и спокойно отвёл взгляд в сторону… Алесе казалось, что это какой-то дурной сон, который вот-вот закончится. И всё образуется, ну не может такого быть, ведь они знают, что ей идти некуда… К общежитию училища она уже никакого отношения не имела, училище закончено. Тётя Нина уже давно не опекун, да и временно находится очень далеко, до неё даже не дозвониться. Сёстры сами кто где. Старая, из ума выжившая бабка-алкоголичка, проживающая в вымирающей деревне в хижине в содружестве с полчищем крыс, куда Алесю прописали органы опеки – ехать туда было просто опасно. Вечно пьяная и вечно вся в синяках бабка жила своей весёлой жизнью… В доме пустота, спала на развалившейся печке, грязь и огромные дыры в стенах, куда легко запрыгивали крысы. Своё, положенное по закону, жильё, Алеся не получила и по очереди была 457-я.
Алеся стала собирать вещи, её душили слёзы. «Почему так всё получилось? Я ведь не просилась к ним, меня сами пригласили, и что теперь?..» Самокритичная Алеся пыталась искать причину произошедшего в себе. Не получалось. «Куда мне, беременной, идти? Господи, помоги…» Маленькое чудо, которое жило у Алеси под сердцем, напомнило о себе первым толчком. Алеся присела на стул, погладила свой животик, взяла сумку в руки и… вышла из дома. Господи, в какую сторону пойти и, главное, куда? Идти было некуда, посоветоваться не с кем, попросить помощи не у кого. Старшая сестра, напуганная известием по телефону, перестала отвечать на звонки. Прийти на работу, написать заявление на увольнение. Нет, заставят отрабатывать две недели, так было принято у них в коллективе. А жить где эти две недели? Будут спрашивать, придётся объяснять ситуацию. «Что я скажу, когда сама ничего не понимаю? Трудовая? Зачем она мне сейчас? На работу всё равно никто сейчас не примет, слишком видна беременность…» Алеся тихонько плакала, плакала по дороге. Ноги привели на вокзал. Час, два, три на вокзале… Уже хотелось есть, денег ни копейки, в сумке только вещи. И никого из знакомых. Путались мысли в голове, от безысходности хотелось не просто плакать, а рыдать, рыдать так, как даже в интернате не рыдала, когда её сильно обижали. Торопливые пассажиры проходили мимо, никто на неё не обращал внимания. Сидит себе девочка и сидит, чего-то тихонько плачет. Мало ли чего? У каждого своих проблем хватает, как всегда. И вдруг Алеся в толпе пассажиров заметила знакомую по училищу девочку, она училась курсом ниже. Выслушав историю, в которой оказалась Алеся, сердобольная Оксана расплакалась, обняла Алесю, купила ей билет, и они вместе поехали к родителям Оксаны. Мама Оксаны ничего не спрашивала, всё поняла сама.