Окончательно пришёл в себя коннетабль только на вторые сутки. Боль в груди ещё не прошла, но государственные дела не терпели отлагательств.
Оливье Клиссон попросил короля об ужине и обсуждении дальнейших действий без присутствия очаровательных дам. Он доверял Королеве, она очень ему импонировала, и расстраивать её совершенно не было в его планах.
На ужине также присутствовал и герцог Орлеанский, всем сердцем поддерживающий брата и имеющий личные, как помнится, счёты к Пьеру де Крайону.
– У меня неприятные новости, господа. Пьер де Крайон не безумец, что жаждет мести. Он управляемый безумец, цель которого нанести удар по королевской власти. Ему неприятны ни династия Валуа, ни, естественно, Ваш покорный слуга. Все это организовано герцогом Британским и Вашими дядьями. Британь старается вернуть себе прежний статус любыми силами.
Повисло неприятеле молчание. Одно дело безумный ревнивец, недополучивший тайны алхимии. Другое дело попытка захвата государственной власти. Король заговорил после небольшой паузы:
– Необходимо пресечь такие действия на корню. Есть ли у нас доказательная база против наших дядьев? Пьера де Крайона повесить не составит труда, а вот пойти против своей крови… Это может вызвать серьёзные последствия. Предлагаю обрушить свой гнев на герцога Британского. Собираем армию, пойдём на него войной. Пусть назовёт нам все имена, гильотина давно плачет по его вероломной голове.
Сказано – сделано. В кратчайшие сроки была собрана и мобилизована небольшая армия.
В воздухе, помимо жаркого парижского солнца, казалось, проникшего в каждый камень в городе, а от того создающего эффект раскалённой печи, висело что-то гнетущее, неуловимое. Король замкнулся в себе, не устраивал приёмов, не принимал послов и просителей. Изабелла видела его редко, бледный вид короля огорчал её, и он старался не показываться ей на глаза.
Король Карл VI, тем временем, чувствовал, что с ним происходит что-то. Страх поселился в его сердце. Причём поселился он не тогда, когда Оливье де Клиссон рассказал о предателе. Страх поселился значительно раньше. После той лихорадки, после того неадекватного для короля поведения, совершенно необъяснимого, король с каждым днём все больше опасался впасть в очередное забытие. Он практически перестал спать.
Картины с изображением его красивого рода на стенах казались ему устрашающими. На всех лицах он видел только гримасы. Он мог стоять и смотреть на них часами, все придворные шептались, что это реакция на потрясение от предательства дядьев и он молит о помощи у своих предков. На самом же деле Карл, поначалу испугавшийся своих видений, привыкал к ним. Он видел не лица предстающих перед ним королей. Он видел их пороки. Красивые картины расплывались перевёртышами у него перед глазами. Иногда Карлу казалось, что отдельные части тела даже шевелятся. Он не мог об этом никому рассказать, поскольку не понимал, насколько далеко зашли дядья и герцог Британский в своём предательстве.