– Что-то там стало душновато, –
вдруг двери зала слегка приоткрылись и в щель протиснулся казалось
бы простой человек.
Тот час он заметил меня и
нахмурился. В кустодианцах никто не сомневался и они имели право
видеть больше других, даже когда Малкадор и Император сорились. Но
до других эта информация не должна дойти, как и Император должен
был быть непогрешимым идолом, чтобы даже сама мысль пойти против
него не могла родиться в слабых умах.
– Что он тут делает? – строго
спросил человек.
– Господин Олланиус, – вежливо
кивнул кустодий тому, кто был вернейшим союзником Императора ещё до
того как первые корабли Человечества покинули Терру. – Этот
громовой воин вёл себя странно. Странно даже по меркам дефектных.
Учёные предполагают худшее, возможно даже вмешательство извне.
– Хм... – прищурился Олланий, глядя
в жестокие глаза Вестгота, который кривился и выдыхал горячий
воздух из ноздрей словно бык. – Я понял о какого рода проблеме идёт
речь. Что же, Император с этим возиться не станет. У него есть куда
более... более важные дела, с которыми не согласен Малкадор.
Укрепите защиту и прикажите примархам готовиться к осаде
Франкийских тиранов. Неспешно, без вашей помощи, пусть они проявят
генеральскую гениальность, в которую их вложил Император. Громовые
Воины должны стать чем-то большим, чем просто воинами, действующими
по указке.
– Будет исполнено, – произнёс один
из кустодианцев, начав отдать приказы по связи.
Сам же Олланий отправился прочь,
взяв с собой отряд сопровождения и меня, а также ещё свой личный
отряд телохранителей. Без лишних слов и объяснений меня погрузили
на шаттл, а затем мы отправились прямиком в Гималаи. И меньше чем
через двое суток я был доставлен прямиком в лабораторию, где
создавались и обучались громовые воины. Именно отсюда Император
начал свою очередную экспансию.
Очередную. Не первую.
– Иди за мной, Вестгот, и не вздумай
поддаться голосам, – уходя по коридору в глубины гор, произнёс
Олланий бросив на Вестгота ещё один взгляд.
И в этот момент я словно... словно
почувствовал, что Олланий смотрит прямо на меня. Именно на меня, на
мою душу, которая тенью нависала над Вестготом и должна была быть
невидимой для других. Ведь я был в прошлом, сторонним наблюдателем
того, что нельзя было изменить. И меня здесь раньше быть не
могло.