На столе чинно стоял странный самовар, на его маковке пыхтел медный чайничек с травяным чаем. В мисках с бульоном плавали маленькие кусочки белого мяса и зелень, вместо хлеба были сухари.
Бульон полагалось просто выпить, а мясо и зелень выловить сухариком или грубоватой деревянной ложкой.
Потом долго и неспешно пили чай с той же сладкой хрустящей травкой, что и утром. Травница с удовольствием, прикрывая глаза грызла медовый пряник, вручив мне сушку:
– Погрызи девка, тебе полезно.
Пот стекал с меня в три ручья, даже сидеть было неудобно – казалось, вот-вот соскользну с лавки.
После еды Руима принимала пациентов. Молодой парень с загноившимся порезом от косы. Молодка с ожогами на руках – из корчаги плеснуло горячим медом. Старик с утробным кашлем и не разгибающейся ногой.
Я пряталась в горнице, запоминая, чем травница лечит селян. И отчаянно зевала, рискуя вывихнуть челюсть.
Наконец стукнула калитка, и Вран простучал когтями по полу. Пес сунул любопытный нос в горницу.
– Поди, проветрись, – ворчливо сказала травница, – посмотри хоть, как народ у нас живет.
Я последовала мудрому совету – мне хотелось посмотреть, что за часовня пряталась среди деревьев. Вран пошел за мной.
На улице было шумно: во дворах стояли столы, за которыми ужинали семьи. Дети бегали между плетней, загоняли на ночь кур и коз, многие с любопытством поглядывали на меня.
Часовня оказалась очень маленькой и очень простой. Я не сразу поняла, что высокие деревья, посаженные по кругу, и есть храм. А сама часовня – только алтарь, увенчанный солнцем.
Дверь высокой деревянной башенки оказалась открытой, закатное солнце падало внутрь, отражаясь сквозь большой круглый витраж. Цветные блики играли на беленых стенах. Я остановилась растерянно, посмотрела на Врана.
– Туда можно?
Пес вел себя сдержанно и торжественно. А еще он не вошел в часовню, только подошел к двери и склонил голову. Я подошла ближе и заглянула: белый камень алтаря, усыпанный простыми полевыми цветами, простой каменный пол. Ни икон, ни статуй. Только солнечный свет.
Постояв еще немного, мы вернулись к домику Руимы.
– Пора спать! – сказала она, прибирая стол. – Сегодня уже никто не придет. Если только рожать кто возьмется.
Я обрадовано зевнула, прикрывая ладонью рот, и забралась в постель.
Теперь уже я спала за печкой, на устланной лавке, а та, где я свалилась накануне, оказалась местом для пациентов. Сама хозяйка дома спала на печи, чтобы быстро вскакивать навстречу нежданным гостям.