Смерть близких и инвалидность – такие подарки Павел получил на шестнадцатилетие и больше дни рождения не праздновал.
Кто-то настойчиво похлопал его по плечу. Павел вздрогнул, стряхнул дремоту и воспоминания и встретился с недовольным взглядом таксиста.
– Эй, парень! Заснул что ли? Приехали мы! Старослободская, двадцать.
Павел поблагодарил, оставил водителю хрусткую купюру и выбрался из пропахшего табаком салона. Под ногой чавкнуло, и Павел чертыхнулся, выдирая начищенные утром ботинки из грязевой жижи. За городом дороги совершено развезло, но от разбитого асфальта до барака кто-то заботливо выложил тропинку из кирпичей. Перепрыгивая с одного обломка на другой, Павел радовался, что не взял с собой насмешливую Нину: уж она бы прокомментировала чудеса акробатики, а настроение после бессонной ночи ни к черту.
Злило, что информации о секте «Рыбари Господни» не нашлось никакой – сколько Павел ни просматривал страницы поисковых систем, – из чего вытекал вывод: община возникла недавно, и, судя по недружелюбному поведению Маланьи, отношения с большим миром не поддерживала.
Кое-как допрыгав до лестницы, Павел с облегчением оперся о перила и тщательно вытер ботинки о нижнюю ступень. С жестяного козырька прямо за шиворот скользнула капля. Павел передернул плечами и в два прыжка одолел ступени, дернул заржавленную ручку. Дверь оказалась не заперта и вела в полутемный коридор, где пахло кошками и прелым тряпьем. У дальней стены заворочалось что-то темное, живое, выгнулась горбом мохнатая спина. В груди тревожно бухнуло, и Павел инстинктивно отпрянул. Но серая полоска света, протянувшаяся от порога, выхватила из темноты очертания колес и спинки с накинутым на нее пледом – не призрак и не монстр, всего лишь старая инвалидная коляска. Из-под пледа вынырнула черная кошачья голова.
– Наглое животное, – буркнул Павел.
Кошка зевнула, соглашаясь, продемонстрировала красную тряпочку языка и юркнула обратно под плед. Павел пихнул с прохода эмалированную миску с остатками кошачьего обеда, вздохнул и постучался в дверь, обитую черным дерматином – на ней не было номера, но инвалидная коляска в коридоре явно показывала, что Павел не ошибся адресом. Ждать пришлось недолго: через пару минут послышались щелчки открывающегося замка, пахнуло лекарствами и жареным луком, и в коридор высунулась остроносая женщина. Павел сразу узнал ее – мать Леши Краюхина.