– А у вас… у тебя есть деньги?
Доктор ошпарил юношу взглядом.
– Если бы у меня были деньги, меня бы здесь не было. Ну что же, двинем в корчму.
И побрел в сторону Воложина, как черный аист с перебитым крылом, не обращая внимания на школяра. Прантиш растерялся. А что, если доктор набросится, бумагу о купле отберет, порвет, убежит? Тощий, но жилистый и злой, как борзая. Прантиш так бы и сделал на его месте. Ясно, что холопское положение этому типусу внове.
Но школяр – это вам не жирный карась, которого запросто можно неводом хапнуть. Главное, не напугать этого… Бутримуса. Дойти с ним до людного места. А там – перепродать хоть кому. Он же ученый, лечить, видимо, умеет, звезды читать… И Прантиш бодро догнал своего слугу, который флегматично разбрызгивал ногами осеннюю жижу.
– Пан Агалинский говорил, ты золото делать умеешь. Это ты его обманывал, видимо? Наш профессор Кумоцкий говорил, что это байки да мошенничество, в действительности никому не удавалось создать ни крупинки искусственного золота!
Доктор одарил школяра еще одним острым презрительным взглядом, хоть вместо гвоздя в стену вбей, приостановился, пошарил в тайных карманах своего балахона и достал маленькую стеклянную бутылочку, не больше мизинца.
Прантиш жадно всмотрелся… В бутылочке темнело что-то похожее на черный уголь. Доктор потряс содержимое, и школяр заметил в черном золотые искорки. Если это золото, то за него и булки не дадут… Губы Бутримуса искривила горькая улыбка.
– Да, судьба зло шутит над теми, кто отдается гордыне ума и считает, что ему под силу взнуздать стихии, созданные Богом… В этом мизерном сосуде, юноша, десять лет моей жалкой жизни, все мое родовое имущество и, наконец, мои достоинство и воля… Щепотка золота, смешанного с пеплом… Я действительно стою не больше шелега.
Сверху посыпались мелкие, как прозрачные маковые зерна, капли дождя. Бутримус спрятал бутылочку в карман и двинулся дальше, и летел за ним осенний ветер, как местечковый недоросль за юродивым, и дразнился прозрачным языком и дергал за полу… А Прантиш подумал про то, о чем всегда думает уверенная в себе сильная молодость, встретив чье-то взрослое разочарование: «Я никогда таким не стану. Со мною ничего подобного не случится».
Слова из алхимика приходилось вытягивать как мед из колоды – с осторожностью, решительно и с риском быть ужаленным.