Устала за один звонок! Сижу никакая! Никитична уже вылетает на метле, вернее, выезжает на швабре,
- Ты про своего купальщика не забыла, Танюха? Или утопила, как щенка, поэтому и не спешишь?
- Бляха-муха! Совсем из головы вылетел! – срываюсь с места.
- Там в кандейке смена белья ему, - смеётся санитарка.
Подхватываю по пути одежду и в душевую!
Захожу. Сидит мой патриций в полной задумчивости, закинув через плечо край простыни, будто это тога, только не хватает Римского Колизея на фоне, да и причесон не в тему. Они там стриглись коротко, а тут почти просохшей упругой волной, спускается по плечам шикарная грива, не у каждой девицы такое богатство имеется, вот у меня, например, и половины нет.
Вижу, побрился. Не без ранений, конечно, но ничего, ровненько. Совладал с разовым станком, уже успех!
- Извини, - оправдываюсь, - там раненого с аварии привезли, быстро не получилось, вот одежда, - передаю чистые обноски, и понимаю, что такую красоту надо оформлять в другую оправу, - завтра куплю тебе что-нибудь новое, а пока походи в этом, хотя бы чистое всё.
Константин, вместо того, чтобы привычно кивнуть и взять штаны с майкой, поступает очень странно, чем несказанно меня пугает: сползает коленями на пол и, понуро опустив голову и обхватив мои ноги, тычется в них лбом!
- Господи! Костя! Ну, что ещё за новая хрень?! – отскакиваю.
Тогда он совсем поникает и просто опускается лбом в кафельный пол. Что с ним делать?!
- Ты с ума сошёл?! – приседаю рядом, - что ещё стряслось? За что ты просишь прощения?! Я не понимаю? Ты не виноват ни в чём! Ну же! Поднимайся! – отрываю его голову от пола.
Тогда он подползает ближе и кладёт её мне на колени, в каком-то дурном порыве начинает лихорадочно целовать руки, и я вижу слёзы!
- Хочешь, чтобы я свихнулась? – уточняю, чего же ещё, при таких-то заскоках? Но что там у него в голове и представить сложно, поэтому на всякий случай успокаиваю, - не надо, ты хороший, ни в чём не виноват, не обидел меня, ничем. Я тебя не оставлю, ты поправишься, мы найдём твоего отца, друзей… помогу во всём.
Хоть бы всхлипнул, что ли! Видеть, как здоровенный мужик абсолютно молча, беззвучно обречённо плачет – то ещё испытание! Не в силах совладать со своей жалостью, глажу его по волосам, целую в макушку, она пахнет жасмином и ещё, чем-то неуловимо приятным, мужским.