А рыжик продолжает сдавать секреты,
- Проснулся чуть свет, видишь, умытый, побритый, причёсанный! – в ответ Лёхе, кажется, показали кулак из-за моей спины. Но для него это, как поощрение, - это он к встрече подготовился!
- Вижу! – поворачиваюсь лицом к Косте и разглядываю его вновь. Он похорошел, я, как только вошла, заметила! Покой, тепло и нормальная еда творят чудеса. Не знаю, как он меняется день ото дня, но промежуток в три между нашими встречами даёт возможность оценить сполна.
Его уже нельзя и истощённым назвать, так, лёгкая худощавость, подобная конституция вполне возможна и в норме. Лицо свежее, щёки почти выровнялись, никаких ужасных впадин, повторяющих очертания черепа, кожа чистая, и ухоженный вид. Футболка уже не провисает в районе груди, а вполне себе расправлена. Смотрю, белую переодел,
- Костик, давай другую простирну, - ясное дело, неделями в одной ходить не стоит.
- А, он уже сам постирал, - отвечает довольный Лёха, кивая на раковину в палате, - мылом!
- Вставал?! – опускаю глаза на ноги. Вроде уже не такой толстый слой бинтов.
- Вставал, - подтверждает словоохотливый наш. Работает ответчиком за двоих, - я ему стул придвинул. Он дошёл и сидя постирал! На батарее высохла.
- Нарушаешь постельный режим по-прежнему? – легонько тычу Костика в бок.
Он соединяет указательный и большой пальцы в характерном жесте, и лукавая улыбка озаряет его довольное лицо,
- Видишь, - поддакивает Лёха, - самую малость!
И мы смеёмся, все вместе, я тихонько, Костик глазами, а рыжик взахлёб…
***
До самого обеда работаю честно и благородно, не сбегая ни разу на третий этаж. Зато в обеденное затишье, получаю разрешение отлучиться ещё разок!
Вот, что это такое? Как магнитом тянет!
Не теряя времени понапрасну, мчусь наверх со своими домашними котлетами. Уже согрела их в микроволновке, бери сразу и ешь…
В палате застаю такую картину, вот именно, картину, сразу и не поймёшь, что за композиция!
Костя лежит на полу ногами к дверям, на его коленях, прижав их к полу, верхом восседает египетская мумия в виде загипсованного Лёхи, к входу спиной.
Я торможу, не решаясь нарушить эту идиллию, и в первый момент не пойму, чем они так заняты, что даже не отреагировали на мой стук? А потом слышу,
- Тридцать один! Давай, не филонь! – и замечаю, что Костик поднимает и опускает корпус, а Лёха, значит, руководит.