– Ну что ж, – задумчиво произнес Николай, – я думаю, что могу позвать крестника в гости и сделать ему такой подарок. И я думаю, он от подарка не откажется.
– А как к этому отнесется Фердинанд Первый? – осторожно поинтересовался Сазонов.
– Он всегда прилагал усилия к тому, чтобы наладить отношения с нами, – усмехнулся государь. – Недаром он пригласил меня на роль крестного отца. Так что, полагаю, с этой стороны трудностей не будет. А вас, дядя, я попрошу продумать, чем и как мы займем нашего гостя, пока он будет находиться в России. Ну, – Николай снова усмехнулся, – я имею в виду, помимо светских развлечений.
– Означает ли это, что мы переносим центральную опору нашей балканской политики из Сербии в Болгарию? – снова задал вопрос Сазонов, преданно глядя на государя.
– Я считаю, что нам пока преждевременно принимать такие решения, – влез я. – Давайте подождем и посмотрим, чем закончится эта дурацкая война. Если Болгария победит – то вряд ли. Победители склонны, так сказать, закусывать удила и меньше прислушиваться к любым советам со стороны. Ну а не победит… – Я пожал плечами. – Там поглядим.
После совещания у императора я поехал в военное министерство и вызвал к себе Бурова.
– Садись, – кивнул я, когда он вошел ко мне в кабинет. – Как наши дела?
– Всё своим чередом, – улыбнулся капитан I ранга. – «Морячки» плавают, «железнодорожники» ездят, сведения капают.
С весны нынешнего 1913 года около двух десятков молодых мичманов и лейтенантов из числа личного состава минных и подводных сил русского флота были отозваны из экипажей и прикомандированы ко Второму интендантскому управлению флота, занимающемуся разработкой новой формы для подводников и экипажей эсминцев. В принципе форма была уже готова и представляла собой комплекты из непромокаемых плащей, курток, брюк и плотных кожаных фуражек-кепи. Каучука у нас благодаря плантациям на Самаре уже было достаточно, а размер этих плантаций все увеличивался и увеличивался. И вообще мы тихой сапой подгребали под себя Филиппины, которым испанцы в 1905 году предоставили столь широкую автономию, что острова уже могли считаться практически независимым государством. А вот связи Филиппин с Россией за это время, наоборот, существенно укрепились. Да что там говорить, если в почти полностью подконтрольной Российской империи Маньчжурии жило уже около двух миллионов филиппинцев. И около ста тысяч – на территории русского Приморья. Но при трех с половиной миллионах русского населения в том регионе это была не сильно критичная цифра. А вообще за Уральским хребтом у нас ныне проживало более восьми с половиной миллионов человек. Естественно, не считая мою «вотчину»…