Глава 1. Право на красоту
Боюсь, лишь у немногих женщин хватило здравого смысла, как у меня, чтобы понять, что долгие печальные годы юности стоило прожить ради зрелого возраста.
Джордж Элиот (псевдоним Мэри Энн Эванс, английской писательницы, 1819—1880)
Мы с Ириной стояли перед зеркалом в школьном туалете. Взглянув на мое отражение, она начала кокетливо себя рассматривать. На моем фоне она выглядела еще прекраснее. Моя подруга удивительно напоминала Скарлетт O'Хара – как гордой красотой, так и холодным тщеславием. С нескрываемым удовольствием она сравнивала себя со мной. Под ее оценивающим взглядом мое отражение начало сжиматься и, будь на то моя воля, исчезло бы совсем. Видимо, считая, что этого мало, чтобы окончательно уничтожить меня, она сказала, смеясь: «Если бы я выглядела, как ты, я вообще бы не захотела жить».
Контраст наших отражений в зеркале причинял боль, как врезавшийся в кожу осколок стекла. Меня пронзила мысль о том, что я лишена чего-то жизненно необходимого. Лишена права на красоту.
Нет, я не покончила с собой. Но в моем сознании укоренилась мысль: «Чтобы жить, я должна быть красивой».
Убеждение в том, что нет ничего невозможного, если серьезно взяться за дело, внушил мне отец. Помню, когда мне было пять лет, он прикасался своей щетинистой щекой к моим волосам и говорил: «Жизнь несправедлива. Но ты должна быть отважной и бороться за свою судьбу».
Его голос звучал уверенно, но мне казалось, что я слышу в нем слезы.
Я знала, что он говорил о моих ногах. Я родилась в Советском Союзе здоровым ребенком, но с одним недостатком. У меня были вывихнуты оба тазобедренных сустава, что нередко происходит при родах. Обычно такие патологии диагностируются на ранней стадии и исправляются в течение нескольких месяцев. Но в моем случае отклонение оставалось незамеченным на протяжении нескольких лет, в результате чего произошло сильное повреждение обоих тазобедренных суставов, особенно справа. Вследствие этого правая нога стала намного короче левой. Все мое детство было отмечено хирургическими операциями. Многие месяцы я провела в гипсе, но в итоге так ничего и не удалось сделать. Уровень развития медицины в СССР был в эти годы недостаточным, чтобы помочь мне. Родителям сказали, что я никогда не буду ходить.
Отец пытался привить мне стремление доказать, что врачи ошибаются. «Ты должна жить, как резиновый мяч, – говорил он, – чем сильнее жизнь бьет тебя, тем выше ты должна взлетать». В то время эти слова были единственным Евангелием, которое я знала.